То есть не то чтобы хочу, но считаю, что должна, потому что обещала тебе быть абсолютно честной. Я и сама не понимаю до конца, что все это может значить, и хотела бы поделиться с тобой своими сомнениями. Так вот: в офисе я сегодня снова одна отдувалась за всех. Шейла все не может оправиться от бронхита (впрочем, она лечится по собственной методике: две пачки сигарет в день), а Джоанна умотала в Лос-Анджелес со второй нашей звездой - Труди Хобсон. Труди играет роль холодной и циничной британской стервы в каком-то маразматическом фильме жанра «экшн». Убей бог, не помню, как эта фигня называется. Помню только, что это сиквел, и название, соответственно, должно указывать на сей факт. Наверное, называется как-то вроде «Деръмо-2». Ну, короче: сижу я, значит, в кабинете одна, и кто, ты думаешь, является, чтобы скрасить мое одиночество? Карл Фиппс собственной персоной - весь из себя такой задумчивый, байронически печальный и в длинном плаще. Не успела я с ним поздороваться, как он с ходу стал жаловаться на тяжкое бремя актерской славы, на свое собственное одиночество и тут же, не теряя времени, пригласил меня на ланч! Вот это да. Ума не приложу, с чего это он возымел на меня какие-то виды. Я-то уверена, что не давала ему никакого повода предположить, будто мне нравится его общество или я нахожу его персону привлекательной.
В любом случае, пойти с ним обедать я не могла, если бы даже и захотела. Ведь больше в конторе никого не было, а кто-то же должен отвечать на звонки. (На этой неделе на нас навалилось огромное количество работы по озвучиванию. У меня такое впечатление, будто все производители шоколада в стране сговорились и решили: им никак не распродать свою продукцию, если кто-нибудь из наших девочек не скажет за кадром томным голосом: «Если вы действительно хотите ощутить во рту большой, приносящий сладостное удовлетворение… батончик, то вам никак не обойтись без…») В общем, я ответила ему, что у меня слишком много работы, и, кстати, сказала это достаточно холодно и сурово, чтобы он не подумал, будто я просто выпендриваюсь или, тем более, намекаю, что меня нужно уговаривать. Мне, кстати, вообще не нравится, когда окружающие, и в первую очередь клиенты нашего агентства, воспринимают мою работу как нечто ненужное и не слишком обязательное. Почему-то многим кажется, что я могу в любой момент взять и уйти из офиса и от этого ничего не изменится. На самом деле часто бывает действительно так, но посторонним знать об этом совершенно не обязательно. «Ну что ж, понимаю», - заявил наш лорд Фиппс и, скорчив грозную мину, свалил наконец из кабинета. Я решила, что на этом все закончилось, и спокойно занялась своими делами.
Ни фига подобного! Не прошло и десяти минут, как он вернулся, неся в руках здоровенный ящик из «Фортнума» (ну, может, не ящик, но по крайней мере большую пластмассовую коробку), доверху набитый шикарной едой из их кулинарии. Устрицы, оливки, какие-то еще экзотические закуски и - ни много, ни мало - шампанское! Я, конечно, изумилась, а он объявил, что отмечает подписание контракта на съемки в крупнобюджетном американском фильме. Ну, как водится, играть презренному британцу предложили какого-то негодяя. Не могу не отметить, что как бы мы ни ненавидели пресловутую политкорректность, но для наших лучших актеров она стала просто манной небесной. По-моему, мы, англичане, остались последним на земле народом, или нацией, или, если хотите, расой, которую можно постоянно выставлять всякими мерзавцами, подонками и идиотами, и никому в мире не придет в голову считать это дискриминацией этнического меньшинства. По правде говоря, лет десять назад нашим ребятам вообще нечего было делать в Голливуде, пока там у кого-нибудь не доходили руки до очередной костюмно-исторической драмы. Если кто-то не снимал «Робин Гуда» или «Айвенго», англичанам там совершенно не находилось применения. Другое дело сейчас: им великодушно разрешают разбиваться в вертолетах прямо о голову Брюса Уиллиса!
Ну, в общем, возвращаюсь к главной теме: сидим мы с ним вдвоем в офисе (где больше никого нет), и я спрашиваю нашего демонически-романтического Хитклиффа: если уж он решил отметить такое событие, то почему же не с каким- то особенным для него человеком? И можешь себе представить, Пенни, что он мне на это ответил? Он сказал, что именно это в данный момент и делает!!! Ни фига же себе! О господи! Я физически ощутила, что покраснела, как свекла, а шея покрылась красными пятнами (когда я была подростком и какой-нибудь парень приглашал меня на свидание, я тотчас становилась похожей на человека, которому только что перерезали горло). Коленки у меня задрожали, а полоска сыра, которую я держала в руках, развалилась и упала прямо в недра ксерокса (отчего он, естественно, сразу сдох).
Впрочем, я быстро собралась с силами и твердо заявила: нечего тут молоть мне всякую чушь; я вообще не вижу никакого повода для подобных фамильярностей в свой адрес. Кроме того, прокашлявшись, я сумела изобразить свой сугубо официальный телефонный голос, которым иногда говорю в трубку, прикидываясь автоответчиком: «Вы звоните нам, но нас нет дома». И вот этим самым голосом я объявила, что я вообще-то приличная женщина. Он ничего не сказал, а только улыбнулся (знает ведь, зараза, какие неотразимые у него при этом появляются ямочки на щеках) и взял меня за руку.
Да-да!
Глаза горят, на щеках ямочки, и держит меня за руку. Ты уж извини, Пенни, за сбивчивый слог и стилистику дамского романа, но я действительно была взволнована.
Боюсь, это совершенно не оправдывает того, как ужасно я поступила (только учти, Пенни:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151