Шейла мне все уши прожужжала своими предупреждениями по поводу того, как опасно попадаться на удочку физического влечения, когда ты так несчастна и одинока, и тому подобное, зато Друзилла встала на мою сторону, заявив, что этот пир страсти - сам по себе уже награда и удача, и она была права!
Надо сказать, что вообще Карл - это первый мужчина в моей жизни (справедливости ради отмечу, что их было не слишком много), которому на самом деле доставляет удовольствие делать массаж женщине. Я не имею в виду те короткие и не столько успокаивающие, сколько возбуждающие ласки перед тем, как войти в более тесный контакт, нет, речь идет о настоящем массаже, который, кстати, требует от него немалых усилий и сосредоточенности, и который он делает мне независимо от того, будем мы с ним после этого заниматься сексом или нет. Ощущение потрясающее. Он делает это иногда до сих пор (пусть и не так часто, как в те первые недели). Мы ложимся голыми на постель, и он массирует меня, начиная с шеи и плеч, и занимается этим по целому часу или даже больше. Я заметила одну забавную вещь: ему нравится в это время смотреть на себя. В спальне у него напротив кровати висит большое зеркало, и я часто ловлю его на том, что, массируя меня, он просто упивается тем, как перекатываются по телу его мускулы. Впрочем, не вижу в этом ничего особенного. Не все же ему смотреть на меня. Могу заверить тебя, Пенни, что мускулатура у него гораздо более гармонично развитая и красивая, чем у меня.
Мы еще не живем вместе, хотя проводим много времени друг у друга. Больше всего я люблю уикэнды. Карл умеет шикарно обставить воскресное утро: груды круассанов, настоящий крепкий кофе, шикарные халаты, утренние газеты, - ощущение такое, что ты в дорогом отеле, и это мне очень нравится. Это, пожалуй, мое самое любимое время. Еще иногда мы ездим в его маленький коттедж в Котсуолде - каменные стены, настоящие камины, которые надо топить дровами, в общем, все в духе «Грозового перевала». Нам с ним очень хорошо и легко, честное слово. Не стану утверждать, что у нас все идеально. У меня бывают моменты, когда я не в настроении, и у него, конечно, тоже. Да и чему тут удивляться: я любила Сэма десять лет, и это нельзя просто так зачеркнуть и выкинуть за пару минут, особенно если все оборвалось так внезапно и неожиданно. У Карла тоже есть свои заморочки. Нет, речь не идет о другой девушке, пожалуй… дело в том, что Карл немножко чересчур любит самого себя. Нет, конечно, тут нет ничего ужасного или извращенного, на оборот, в этой любви к собственной персоне есть даже какой-то шарм. Иногда у меня возникает чувство, что Карлу часто бывает достаточно быть просто «тем самым Карлом Фиппсом». По- настоящему ему больше никто не нужен.
Вот почему во всем, что касается нашего с ним ребенка, мне нужно быть чрезвычайно осмотрительной. Карл часто говорит о том, как он меня любит и как жалеет, что у меня, похоже, не может быть детей. Но я вовсе не уверена в том, что могу правильно предугадать его реакцию, когда он узнает, что ребенок у меня все-таки будет. В любом случае давить на него я не хочу. Конечно, больше всего на свете я бы хотела, чтобы он воспринимал нас как семью, но если он еще к этому не готов, то мне нужно очень хорошо все обдумать.
Я люблю Карла, знаю, что люблю. В этом у меня сомнений нет. Конечно, это не то чувство, которое я испытывала к Сэму. Но я и не считаю, что чувство любви к двум разным людям может быть одинаковым. В противном случае, какой был бы в этом толк? В некоторых отношениях моя любовь к Карлу гораздо более яркая и волнующая, чем та, предыдущая (я думаю, Пенни, ты догадываешься, какие отношения я имею в виду), в других - не все гладко. Должна признаться, что очень странно жить с мужчиной, который так любит поговорить. По идее это должно бы мне нравиться. Сэм, конечно, относился к тому известному типу мужчин, которые вечно сидят, уткнувшись в газету и отгородившись ею от всего вокруг, и я это ненавидела. Проблема в другом: любимая тема разговоров Карла - это он сам. Иногда это бывает очень забавно, мило и ужасно интересно, даже захватывающ. Меня постоянно поражает его умение переводить любой разговор на излюбленную тему - на Карла Фиппса. Стоит, например, заговорить о метафизике - не успеешь оглянуться, как Карл уже рассказывает, что несколько лет в свободное время работает над стихотворной пьесой о Джоне Донне; упомяните Шлезвиг-Гольштейн - и окажется, что Карл снимался в рекламе зубной пасты во Фленсбурге. Конечно, это его работа, и он поглощен ею целиком и полностью. В принципе, Карл - актер, очень преданный своему делу, и так будет всегда. Актерское искусство означает для него все, и так оно и должно быть. Но иногда мне хочется сказать ему, что существуют и другие не менее трудные и эмоционально выматывающие профессии - например, пожарный или врач «скорой помощи». Впрочем, стоило мне недавно заикнуться об этом, как он сообщил, не задержавшись с ответом, что научно доказано: количество адреналина, вырабатывающегося в организме актера, исполняющего главную роль в какой-нибудь шекспировской пьесе, равно тому, что обнаруживают в крови жертв автомобильных аварий.
Может быть, я просто притягиваю к себе мужчин, зацикленных на своей работе. Что ж, во всяком случае, Карл в этом отношении преисполнен энтузиазма, в отличие от вечно мрачного и всем недовольного старины Сэма. По крайней мере, Карл верит в себя.
Я пишу все это в квартире Карла. У меня есть ключ, и конечно, сейчас, дожидаясь его, я понимаю, что больше всего мне хочется как можно скорее сообщить ему эту чудесную новость. Я позвонила ему на мобильник, но он был на съемочной площадке, а там все телефоны отключают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151