Она кусалась, царапалась и в пылу борьбы лишилась пучка волос и двух звездообразных заклепок от джинсов. Один из парней непрерывно повторял: «Ну хватит, не ломайся!»
Однако Клаусу и Эдди пришлось наконец осознать, что достичь желанной цели они смогут, только прибегнув к откровенному насилию.
Не успела Марлена опомниться, как оказалась выброшенной на проселочную дорогу. Голубая куртка и сумочка полетели ей вслед. Машина с шумом умчалась прочь.
Однако Марлена недолго испытывала облегчение. Все дороги в деревне были в относительно хорошем состоянии. Но уличное освещение здесь отсутствовало. Проводить свет в эту часть деревни ради троих владельцев довольно далеко отстоящих друг от друга участков не имело смысла.
Итак, позади Марлены, приблизительно в пятистах метрах, располагалось бунгало старого адвоката. Оттуда до дядиной усадьбы еще восемьсот метров. В противоположном направлении дорога пролегала мимо открытых, неогороженных садов. Здесь располагались большие земельные участки с домами, выходящими на Бахштрассе и едва различимыми отсюда. Только чье-то окно еще одиноко светило в ночи. Через полтора километра был второй перекресток, от которого, если пойти налево, можно было попасть на Бахштрассе, а направо – к земельному участку Якоба и Труды Шлёссер. Но от Бахштрассе до родительского дома на рыночной площади еще не меньше километра. Путь ко двору дяди много короче.
Марлене стало неуютно, она поежилась, подняла с земли свои вещи, надела куртку и зашагала назад. Девушку не покидало крайне неприятное ощущение. По левую руку тянулись поля, по правую – огороженный колючей проволокой сад с тремя дюжинами низкорослых яблонь. К саду примыкал одичавший участок земли с заброшенным огородом. Со временем несколько кустов малины и крапива превратились в непроходимые заросли.
Миновав наконец это мрачное место, дойдя до огромного кукурузного поля дяди, примыкающего к участку Хайнца Люкки, Марлена Йенсен с облегчением вздохнула Но неожиданно позади нее возникла тень. Человек приближался к девушке быстрыми, но почти беззвучными шагами, так что Марлена заметила его, только когда он взялся рукой за ее длинные волосы.
– Прекрасно, – сказал человек.
Придя в себя от испуга, Марлена ударила незнакомца по руке и в ярости крикнула:
– Ты с ума сошел, так пугать?
Наверное, в тот момент Марлена Йенсен уже не испытывала страха. Это был всего лишь Бен, сын Якоба и Труды Шлёссер, только у посторонних своим видом вызывающий опасения, а в действительности – совершенно безобидный малый. Его мать и тетя Марлены, Антония, постоянно говорили это. Бен снова скользнул пальцами по волосам девушки.
– Прекрасно, – повторил он.
– Отстань, идиот! – крикнула Марлена.
Бен отдернул руку.
– Руки прочь? – спросил он.
– Да, правильно, – ответила Марлена уже более спокойным голосом. И добавила: – Руки прочь. Не делай так больше.
Затем повернулась и пошла дальше к перекрестку. Бен последовал за ней.
– Руки прочь, – повторил он.
В этот раз без вопросительной интонации. И взял девушку за плечо. Марлена стряхнула его руку и побежала. Бен не отставал, держался рядом, затем схватил ее за руку и дернул с такой силой, что Марлена чуть не упала. Он крикнул:
– Руки прочь!
Марлена рывком высвободилась, и у него в руке остался клок ее куртки. Она помчалась быстрее. Бен обогнал девушку, развернулся и, широко расставив ноги и руки, преградил ей путь.
– Руки прочь! – крикнул он в четвертый раз.
– Проваливай! – крикнула Марлена. – Отвяжись, идиот!
Бен снова протянул к ней руку, и тут Марлена ударила его кулаком. Он тотчас начал пританцовывать на месте, правой рукой выискивая что-то в кармане брюк. Когда он вытащил руку, в ней оказался складной нож. В темноте Марлена не сразу разглядела, что это, а лишь тогда, когда Бен стал размахивать лезвием перед ее глазами. И без того скудный запас слов Бена иссяк, он перешел на невнятные гортанные звуки, из которых различимыми были только два слова: «сволочь» и «холодно».
Первые годы
Когда в морозный день в феврале 73-го года ребенок появился на свет, в деревне никто не верил, что он выживет. В кирхе перед алтарем Девы Марии неделями горели свечи. Весть о несчастье быстро разнеслась по округе. Труда была только на шестом месяце беременности, когда умудрилась упасть на ступеньках, ведущих в кухню, и так неудачно, что с сигнальной сиреной и включенными фарами ее немедленно отвезли в больницу Лоберга. Уже в машине «скорой помощи» младенца извлекли на божий свет, а затем как можно быстрее отправили в крупную кельнскую клинику.
Маленький человечек был едва трех фунтов веса. Каждый, кто знал его родителей, вместе с ними беспокоился за жизнь малыша. Якоб и Труда Шлёссер были честными, порядочными людьми, и жители деревни от всего сердца желали им, чтобы врачи выходили их сына, о рождении которого они так долго мечтали.
Якобу было тридцать два, Труде – на четыре года меньше. Они поженились в 1957 году, но забеременеть Труде долго не удавалось. Только через пять лет после свадьбы на свет появилась Анита, а еще через два года – вторая дочь, Бэрбель. После девочек – никого.
Якоб гордился Анитой. Его старшая дочь росла весьма умным ребенком, непрерывно задавала вопросы, на которые никто не знал ответов. К Бэрбель Якоб испытывал нежность. Несколько флегматичная девочка, далеко не такая смышленая, как сестра. Но Якоб не хотел полагаться на то, что девушки однажды приведут ему правильных зятьев, – при трехстах моргенах земли необходимо было иметь сына.
В конце шестидесятых годов в деревне насчитывалось тринадцать хозяйств:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118