его звал Микеле, плакала Франческа и с предчувствием смерти он смотрел, как драгоценная баночка уплывает из его руки по черной воде какого-то штормового залива), и он проснулся с громким плачем, купаясь в поту, и комната кружилась, и ржали, галдели киношники, спускаясь по лестнице к бассейну. На дворе было черным-черно. Сырой воздух лизал кожу, словно громадный язык. Над ухом гремели какие-то удлиненные, растянутые аккорды и фразы «Дон Жуана». Когда он включил проигрыватель? Этого он понять не мог; понятно было только то, что проигрыватель работает не первый час, с автоматическим щелчком опуская пластинку за пластинкой из стопки, и что искажение не в музыке, а в его воспаленном мозгу. Он прибавил звук – громкая музыка как будто придавала ему уверенности, подвигала на кражу, которую надо было совершить без промедления, – а потом в тем ной захламленной комнате, спотыкаясь и налетая на каждую проклятую вещь, добрел до умывальника и окунул голову в воду; но она не отрезвила его, а только ослабила головную боль и ненадолго остудила пылающее лицо. В соседней спальне Поппи тихо разговаривала с Пегги, остальные дети спали. В эти минуты, по его словам, он забыл и о Франческе, и об угрозе Мейсона в ее адрес, и о том, что Мейсон может осуществить свою угрозу уже сегодня ночью; все это было отодвинуто одной мыслью, овладевшей им, как параноическая идея или как дикое вожделение: Я должен принести Микеле таблетки. Должен. И так уже полтора дня Микеле не получал антибиотика, а интуиция подсказывала ему (правильно, как выяснилось позднее), что долгий перерыв между одним лекарством и другим позволит болезни с новой яростью наброситься на слабое, полуразрушенное тело и, может быть, доконать его. Касс думал: эту дрянь хотя бы не надо держать в холодильнике. Начну ее давать и, может, высплюсь наконец.
Он прошлепал по темному этажу во двор, поднялся к Мейсону и вышел на балкон. Его нисколько не занимало, как он добудет лекарство. Он не ожидал, что Мейсон может отказать, и не продумал, как вести себя в этом случае, как заставить Мейсона. Знал только, что по уговору ПАСК его и что он возьмет ПАСК. Он знал почти наверняка, где баночка – в верхней ванной, там же, где Мейсон держал одно время стрептомицин и другие свои лекарства, – и ему даже в голову не приходило, что между ним и баночкой может встать какое-то препятствие; всеми его движениями и поступками управляла сейчас пьяная одержимость. Тем большее отчаяние и бессилие ощутил он через несколько минут, когда опять оказался внизу, в своей темной спальне, с пустыми руками. Он поднялся наверх, и он спустился вниз, а чудодейственное лекарство так и осталось у Мейсона в ванной. Как это получилось? Непонятно. Он только смутно помнил, что вошел в комнату Мейсона, напустив на себя необычайную важность и решительность, и не застал в salone никого, кроме приветливого режиссера Крипса и бледного молодого американца, с которым повстречался несколько часов назад на дороге. Затем, как обычно, началась безобразная, унизительная катавасия. Он упал… на рояль, что ли? Мощный до-мажорный аккорд до сих пор отдавался у него в голове, и ребра болели безбожно. Болтовню свою он тоже до сих пор слышал, но что говорил, вспомнить не мог, – и от неудачи, оттого, что не справился с делом, он впал в ярость, высунулся из окна и как безумный завыл в ночь. Он помнил, что Поппи прибежала в ночной рубашке, задыхаясь, с красными глазами, полными слез.
– Что с Тобой? Артисты подумают, что ты рехнулся! – закричала она. – Касс! Что с тобой творится? Ты совсем того? Успокойся! Ты с ума сошел! Ты нас с ума сведешь!
Потом она пятилась по коридору, а он гневно наступал на нее:
– Черт бы тебя взял, думаешь, я не знаю… все сумасшедшие… и вдобавок паршивые ирландцы… кто, как не они… когда Гитлер сдох, кто еще, кроме японцев, выразил соболезнование… кто, черт возьми… Ирландская республика, Эйре, или как там вы ее зовете!
Потом он снова очутился в темном застенке, в спальне, и, дрожа от озноба, опустив голову на руки, слушал какую-то жалобную, заунывную деревенскую песню… – «это только потому, что они ненавидели англичан!» – донесся издали слабый голос Поппи… – и, борясь с головокружением, изобретал новую военную хитрость.
Потом он, наверно, опять задремал на вонючей кровати и, беспокойно проспав минут двадцать или полчаса, проснулся под яркой лампочкой с бешеным сердцебиением. Он слез с кровати и отправился наверх. Постоял минуту в темной и затхлой обшей комнате, качаясь, прижав ладонь к потному лбу; слышны были голоса гостей у бассейна. Стало накрапывать. Капли дождя лениво сбегали по оконным стеклам, и он увидел, что люди у бассейна поднялись и гуськом пошли через сад к дворцу. Софиты над бассейном погасли один за другим. Он стоял в кромешной темноте, слушал голоса кинематографистов, приближавшихся к дому, и лихорадочно заставлял себя думать, лихорадочно соображал, как прокрасться к Мейсону и незаметно унести лекарство. И вдруг его осенило, как туда пробраться – ну почему, черт возьми, эти решения приходят так робко, с таким опасным опозданием? Конечно: черная лестница. По черной лестнице (той самой лестнице для слуг, по которой он столько раз пер наверх коробки с Мейсоновой снедью) он может быстро проникнуть с тыла в помещения Мейсона, прошмыгнуть по коридору мимо кухни в ванную, взять лекарство и, если кто-нибудь не встретится, уйти без помех. Мейсон и киношники в salone, так что встретить можно только старика Джорджо или кого-нибудь из судомоек, а от них отделаться просто. Лекарство, можно сказать, у него в кармане.
Он подтянул пояс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191