— На свет смотри! Стрелять буду!
Пришлось смотреть. Секунд через десять он кивнул, убрал фонарик, к удивлению моему оказавшийся со шнуром, тянущимся куда-то в кабину, вроде обычной автомобильной аварийной переноски, затем спросил:
— К людям, говоришь?
— Вроде того, — кивнул я.
— А ты знаешь, куда именно? — спросил он с какой-то странной интонацией.
— Неа…, - покачал я головой. — Чего не знаю, того не знаю.
К моему удивлению, он сам удивленным не выглядел. Лишь усмехнулся и сказал:
— Так и думал. Садись в кабину.
И опустив оружие, сам уселся за руль.
Меня второй раз приглашать не пришлось. Не задавая больше вопросов, хотя крутилось их в черепной коробке как мух в уборной, я обежал машину и полез в высокую и тесную кабину. Плюхнулся на твердое и неудобное сиденье с прямой спинкой, огляделся. Более чем спартанский интерьер с простенькими приборами на крашенной серым металлической приборной панели, здоровенный черный эбонитовый, или из чего их там делали, руль. Я такие сам с детства помню.
— К людям так к людям, — сказал шофер, подвешивая пистолет-пулемет к потолку, где у него специальное крепление было, причем явно не самодельное, машина и впрямь выглядела как военная, — Мне тоже как раз к этим самым людям и надо. Полное у нас с тобой единодушие наблюдается. Меня Федором зовут, кстати. Можно Федей звать. Можно Федькой. Даже Теодором можно, если охота.
— Владимир. Володя, — представился и я, пожав протянутую мне перемазанную машинным маслом руку.
— Рассказывай, Володя, как ты к нам попал, — заявил Федя, с лязгом врубая первую передачу длинным изогнутым рычагом с набалдашником, — Развлеки рассказом, а то уже три часа один еду.
— К вам — это куда? — осторожно переспросил я.
— Да вот сюда, в лес этот, — ткнул он пальцем за окно, — Да ты не щемись, за психа тебя никто не примет, тут все такие как ты. Или у всех такой же попадос, как и у тебя, случился, или мы все бредим хором. У меня вот три года назад с лихуем на работе в подсобке свет погас, а как вышел из нее, так оказался в развалинах каких-то, которые впервые в жизни увидал. А ты?
— Генератор во дворе полез чинить, ветер дверь захлопнул в сарай, — коротко обрисовал положение я, поняв, что лучше выкладывать все как было.
— Генератор? — не удивился, но чуть насторожился он.
— Ну да.
— Его сюда тоже занесло? — вкрадчиво уточнил он.
— Ну… да. Мы с ним на пару, так сказать.
— Повезло тебе, — решительно сказал шофер и вроде как даже задумался слегка, — Скатайся потом, забери. Их в городе ценят, берут дорого. Заработаешь хорошо. Хоть властям продашь, хоть на базаре, без разницы. Если хочешь, сгоняем вместе, у меня вот машина своя. Поделишься немного прибылями.
Он похлопал ладонью по «баранке» рулевого колеса.
— Там еще есть что кроме генератора? — затем снова поинтересовался он.
— Неа, в сарайчике только он стоял. — обломал я его в надеждах.
— Жаль, — вздохнул он, — Но тоже нормально. Ты досюда долго шел?
— Километров пятнадцать.
— Вообще без проблем, за пару часов обернемся, — заключил он, — У нас ведь как — что с тобой провалилось, то твое безраздельно. Святая традиция. Я вот со шкафом провалился. А в нем была старая бухгалтерская отчетность предприятия. Прикинь, какая ценность. Только на растопку.
Я кивнул сочувственно и задал наиболее, на мой взгляд, важный вопрос:
— Федя, а где я?
— Под Углегорском, — ответил он, ухмыльнувшись как-то ехидно.
— Это в какой области?
— В Углегорской, — еще шире и еще более издевательски осклабился он.
— Гонишь? — спокойно поинтересовался я.
— Сейчас указатель будет, на въезде в город. Читать умеешь? Вот и читай.
Я ему поверил. Больно он радостный был, так бывает, когда кто-то правду знает, а кто-то дурак дураком, вроде меня сейчас. И собеседник заранее предвкушает, как ты "отправишься за ведром компрессии".
— Федь, скажи по-человечески, — попросил я, решив не выставлять себя дураком дальше.
— Если по-человечески, то не знаю, — вздохнул он, — Думаю, что никто толком не знает. Может и на том свете даже, вполне допускаю. Мы это место Отстойником называем.
— Это почему? — опешил я.
— Ну, так в двух словах и не опишешь. В общем, где еще может быть земля без людей? А тут ни единой живой души. В смысле, из проживающих здесь всегда, только такие как мы с тобой, провалившиеся.
— Не понял… а город откуда? — спросил я.
— А хрен его маму знает, — ответил Федя, вздохнув, — Тут все на месте — города, деревни, заводы, что угодно. А вот людей нет.
— Я ворон видел.
— Зверье есть. Даже медведей хватает с волками. И еще кое-кто есть. А людей нет, — ответил он.
— А куда они делись? — вконец озадачился я, — Вымерли?
— Вымерли бы — хоть кости бы остались. Нет и все. Словно съехали неожиданно. Причем давно. Ты из какого года сюда? Из двухтысячного попал?
— Ну да…, - окончательно растерялся я, — А ты?
— А мы все из двухтысячного. Кто сегодня попал, кто вчера, кто десять лет назад, — а все из двухтысячного. Впрочем, кого-то, кто попал раньше, чем за десять лет, я не встречал. Видать, недавно Отстойник открылся для посещения.
— Погодь, погодь, — прервал я поток непонятного гонева, — А вас тут много?
— Ну… в Углегорске тысяч уже семнадцать-восемнадцать, наверное. И в других городах живут. В окрестностях. На область тысяч пятьдесят наберется, как я думаю.
— И все из двухтысячного?
— Ага. Только дни разные. В какой день ты сюда попал, в такой и оттуда провалился. Сегодня двенадцатое октября там было?
Он ткнул перемазанным в масле указательным пальцем в потолок машины, словно подразумевая, что я свалился сюда с небес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23