- подала голос Евдокия Митрофановна, с
биваясь на деревенский говор. - Денег не платют и жрать нечего! Кто же стар
аться работать-то будет? Да обратно же скотине кормов не хватает!
Григорьев досадливо наморщился. “Ну и глупая старуха! Объяснять ей - пуст
ое дело”, - подумал он. Но жена так любит тетю Дусю. И он терпеливо продолжал
приводить свои доводы:
- Неправильно хозяйствуете! Нет кормов, говоришь? А кукурузу посеяли? Вот о
на, палочка-выручалочка! Хрущев учит-учит, а вы... Директиву партии выполня
ть нужно.
- Она же, эта кукуруза, не растет у нас, Ваня. С ней только зря силы потратили
, - робко вставила Евдокия Митрофановна. - Начальство с ног сбилось, народ з
амордовали, а толку чуть!
- Бездарное у вас начальство! Но ничего, партия строго спросит с нерадивых
руководителей, - не терпящим возражений тоном заключил Иван Кузьмич. - Хру
щев всерьез за дело взялся. Сказал - к восьмидесятому году наш народ будет
жить при коммунизме, и мы эту задачу выполним! Будем работать до седьмого
пота!

* * *

Григорьев своим ключом открыл дверь квартиры, положил красивый кожаный
портфель на кушетку, снял дубленку, убрал в шкаф. “Вера еще с вокзала не ве
рнулась, - подумал недовольно. - Вечно носится с родней”. В роскошно отдела
нной ванной умылся, вытерся пушистым полотенцем, аккуратно причесал ост
атки белесых волос. Вернувшись в холл, взял со столика стопку газет и напр
авился в гостиную - почитать, пожалуй, до прихода жены.
- Веруся, ты уже дома?! - удивленно воскликнул он, увидев жену: лежит на диван
е, лицо заплакано. - Когда же ты успела проводить Митрофановну и вернуться
? А слезы почему? Не прячь глаза, я же вижу! Что случилось, ты нездорова? - расс
прашивал он встревоженно.
Вера Петровна вытерла платочком глаза и судорожно вздохнула.
- Тетя Дуся настояла, чтобы я не ждала отправления. Мы с Женей сразу вернул
ись, и я его отпустила. А как ты добрался?
- Взял дежурную машину. Но ты мне зубы не заговаривай! Выкладывай, что тебя
так расстроило! - нетерпеливо потребовал Григорьев, чувствуя ее нежелани
е объясняться.
Вера Петровна, откинувшись на спинку дивана, печально посмотрела на мужа
. Помолчала немного, снова вздохнула - не решалась, видно, начать неприятны
й для обоих разговор.
- Сам знаешь, Ванюша, как тяжело живут тетя Дуся и Варя. Собрала я и отправил
а в деревню все, что смогла: продукты там самые необходимые, одежду кое-как
ую для сестры. Ей мужа бы найти пора, а она разута и раздета! - произнесла она
извиняющимся тоном, будто в этом ее вина.
- Ну и правильно сделала! Бог делиться велел с ближними, - облегченно вздох
нул Григорьев; сел рядом с женой на диван, ласково погладил ее по голове. - П
лакать-то зачем?
- Не могу спокойно думать об их тяжелой жизни, когда мы тут как сыр в масле к
атаемся. Кусок в горло не лезет! - В глазах Веры Петровны вновь заблестели
слезы. - Ну разве это справедливо, Ванюша? - Она придвинулась к мужу, взяла ег
о за руку. - Тетя Дуся всю жизнь в колхозе горбатилась. Варя вкалывает и дне
м и ночью - людей лечит. Не заслуживают они разве лучшей участи? Почему тол
ько нам жить по-человечески?
Григорьев плотно сжал губы и сурово посмотрел на жену.
- Ну вот, только этого недоставало! Что на тебя сегодня нашло? Вдруг совест
ь заговорила. Ты же у меня не дуреха! - воскликнул он, выдернув руку и хлопну
в ею по колену. - Мы всегда лучше других жили, - продолжал он убежденно. - Знае
шь ведь: на данном этапе действует принцип социализма - “каждому по труду
”. А мой труд - не чета обывательскому! Уравниловки нет и не будет! У руковод
ителей и впредь будет материальных благ больше - с учетом ответственност
и. Это нам положено по праву. Не стыдиться, а гордиться надо!
- Ну а как людям в глаза смотреть? Ведь вокруг такая нищета! Когда же и для ни
х жизнь станет лучше? - не сдавалась Вера Петровна.
Григорьев встал с дивана и ласково, но решительно, протянул руку жене.
- Успокойся, Веруся, хватит кукситься! Все, что мы имеем, предоставлено нам
государством по заслугам - заработано моим нелегким трудом. Поверь, скор
о весь народ будет жить лучше. Нужно только выполнять программу партии, в
сем лучше работать, и мы этого добьемся! - Он помолчал. - Но вот о чем хочу теб
я попросить: помогай родне сколько хочешь, но встречайся с ними пореже, чт
обы разница в положении не колола глаза. И еще - надеюсь, подумав, ты со мной
согласишься: пожалуйста, не приближай к себе людей не нашего крута. Чем вы
ше становится мое положение, тем разборчивее мы должны быть в выборе дру
зей и знакомых.

* * *

Степан Алексеевич Розанов сидел за столом в бедно обставленной комнате
своей малометражной “хрущевской” квартиры, проверяя школьные тетради.
“Хрущобами” прозвали тесные квартирки в пятиэтажных домах - в 60-е годы дом
а эти как грибы росли в окраинных районах Москвы; цель - поскорее расселит
ь коммуналки. Разномастная мебель досталась Розанову по наследству от р
одителей: на приобретение новой, более современной, у хозяев недостало с
редств.
Крупный, слегка сутуловатый, как многие высокорослые люди, с красиво пос
аженной головой и волнистыми золотисто-русыми волосами, Розанов выгляд
ел бы привлекательным, если бы не старомодный, мешковатый костюм и неухо
женная, плохо подстриженная бородка.
“Опять просижу до одиннадцати, - уныло подумал он. - Не успею прочитать нов
ый материал - завтра рано вставать”. Невеселые мысли завладели Розановым
, мешая работать. “За последний месяц ни на шаг не продвинулся с диссертац
ией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134