Бутерброды с foie gras – остатки даров Эджби – были встречены с должным одобрением. Шварц выставил бутылку какой-то особой настойки собственного изготовления, и Константинов тоже в долгу не остался – вынул из рюкзака продукт своего изготовления, Кузниц же спиртного не взял, так как был еще в немилости у Инги и не захотел дразнить гусей. Но и без его вклада пир намечался славный.
Кузниц разжег костер, и выпили по первой, потом, немного погодя, по второй, опять лениво поговорили про выборы и опять решили, что кто бы ни победил, лучше от этого не станет, и тут Константинов вдруг предложил:
– А давайте грибы поджарим.
– Каким же это образом? – спросил Кузниц.
– На палочках, – ответил Константинов, – я умею.
– Давай, – без особого энтузиазма согласился Шварц, а Кузниц промолчал. Его вдруг охватила сонливость – встали-то очень рано, – и он, привалившись к стволу росшей рядом осины, закрыл глаза, опять стал думать о Леопардах и не заметил, как уснул.
Проснулся он от какого-то странного сладковатого запаха, который примешивался к запаху дыма и прелых листьев. Оказалось, что так пахнут поджаренные Константиновым грузди. Кузницу тут же предложили их отведать. Он выпил вместе со всеми по третьей (или по какой там?) и взял у Константинова прутик с грибами – не только запах, но и вкус у них оказался сладковатый, но вообще-то, не противный, и когда снова выпили, Кузниц опять закусил грибами. И вскоре стали происходить с ним странные вещи. Вдруг как-то сразу стало ему беспричинно весело, захотелось размяться, выкинуть что-нибудь эдакое. Он громко рассмеялся. Константинов удивлено взглянул на него, а он неожиданно для себя вскочил и побежал по лесу, петляя между деревьями, как заяц. Ему кричали вслед, но ему и эти крики казались смешными, и он бежал и смеялся и убежал так, наверное, довольно далеко, а когда наконец выдохся и остановился, то понял, что заблудился.
Константинов и Шварц скрылись в густом осиннике, даже дыма от костра не было видно. Кузниц повернулся и побежал к тому месту, где, как ему казалось, маячила желтая куртка Шварца, но когда он прибежал к этому месту, там не было ни Шварца, ни Константинова и даже дымом не пахло. Тогда он пошел вперед медленнее, стараясь не изменять направления, но никого не было и впереди. Так он шел достаточно долго, озирался по сторонам и даже не совсем уверенно крикнул пару раз, пока не наткнулся на одинокую кривую осину, напоминавшую коряво написанную букву «S», и не понял, что видит эту осину уже во второй раз. Это его развеселило не на шутку – он сел на землю и стал смеяться, вытирая рукавом слезы.
Отсмеявшись, он вдруг разозлился: «Этого еще не хватало. Потерялся! – и решил никуда не ходить, а сидеть и ждать, пока Константинов с Шварцем его не хватятся. – Едва ли они далеко».
Он опять крикнул несколько раз, не получил ответа, сел на рюкзак и закурил. Но как только он закурил, его тут же вырвало. Однако это его почему-то ничуть не огорчило, а наоборот, опять рассмешило, и он снова стал хохотать во все горло. Потом его опять вырвало, и в голове немного просветлело.
«Неужто водка? – подумал он. – Но ведь выпил я совсем немного. – И тут его осенило: – Грибы! Грузди запоздалые, чтоб их! А как там ребята? Они ведь тоже грибы ели».
Ситуация складывалась неприятная – потерялся, да еще и грибами отравился.
«Но все же лучше сидеть на месте, – решил он, – если с ребятами все в порядке, скажу, что нога разболелась. Грибы ведь собираем, а они всю дорогу перли, как на соревнованиях по спортивной ходьбе».
Он попробовал закурить, но его тут же опять затошнило и он выбросил сигарету и неожиданно для себя пересмотрел только что принятое решение сидеть на месте: на месте не сиделось. И он решил сначала походить вокруг, осмотреться, а потом уж вернуться на это место, к осине, и ждать «до упора».
«Надо осмотреть окрестности – вдруг они где-нибудь тут, рядом, а я буду сидеть, как дурак», – подумал он, оправдывая свое новое решение, и пошел в ту сторону, где в густом осиннике вроде брезжил просвет – поляна или дорога.
Когда он наконец дошел до этого просвета – тот оказался намного дальше, чем представлялось, – перед ним вдруг открылось широкое бетонное шоссе. Видимо, это было так называемое стратегическое шоссе – он вспомнил, что видел такие когда-то давно, во время маневров, и тогда говорили, что на такие шоссе могут садиться средние транспортные самолеты и что на гражданских картах такие шоссе не нанесены, а есть только на специальных картах Генштаба.
Шоссе было старое, проложенное, должно быть, еще во времена расцвета Империи и «холодной войны», и сейчас оно пришло в запустение – между плитами торчали пучки почерневшей травы, а кое-где посреди бетонного полотна даже выросли небольшие тонкие деревца. Шоссе, видимо, не пользовались давно – да и пользоваться такими шоссе в гражданских целях было неудобно, – насколько он помнил, эти шоссе имели чисто военное назначение и вели, образно говоря, в никуда.
«Дорога в никуда», – усмехнулся он, вспомнив когда-то читанный роман Мориака, и собрался уже идти назад, к заметной осине – все-таки ориентир какой-никакой, – как вдруг обратил внимание на огромную стаю ворон, буквально заслонившую небо в том конце шоссе, где оно поворачивало и скрывалось за лесом. Стаи ворон осенью, да еще в такой пустынной местности – дело обычное, но как-то слишком уж их было много и явно кружили они над чем-то, что-то наверняка привлекало их на шоссе или в лесу, и Кузниц решил пойти посмотреть.
«Что я привязался к этой осине? Можно подумать, что мы условились там встретиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67