Все равно неприятно. Она хотела собрать осколки, но отец остановил.
– Я сам, я сам… Ты поезжай… Да не задерживайся. Одна нога там, другая здесь. Я буду ждать и волноваться.
Она засунула пистолет за спину, под джинсы, спустила кофту пониже и вышла из дома. А на душе почему-то кошки скребли.
В родном Климовске, конечно, были аптеки. Но ЭТОГО там не продавали. Наркоманы скупали все мигом, глазом моргнуть не успеешь, и тогда местные власти добились, чтобы ЭТОГО в аптеках и близко не было. Можно подумать, что решили проблему наркомании, Бога за бороду схватили! Как бы не так! Наркоманы стали отовариваться в Москве, а в Климовске появились перекупщики. Наркотики они брали оптом в Москве и поштучно продавали местным. Товар сразу подскочил в цене, и многим ЭТО оказалось не по карману. Рине тоже пришлось мотаться в Москву. Она нашла такую точку, где ЭТО продают без рецепта.
Впрочем, мотаться – это неверно сказано, мотаться – это подразумевает что-то неприятное, подневольное, а Рина любила Москву и ехала туда с радостью, как будто в сказочное путешествие отправлялась. Вот Климовск, честно говоря, она терпеть не могла, задыхалась в родном городе. Безысходная тоска и гнилость царят в нем. Утром ли, днем ли, вечером ли выйдешь в центр – то бомжи, то пьяные рожи навстречу. На дискотеку завеешься – здесь каждый второй под димедролом или триганом, каждый первый бухой. У парней одно на уме: накачаться алкоголем или обдолбаться – и потрахаться. Но нажравшись и употребив, уже и трахаться не тянет. А у девчонок свой интерес, подцепить кого-нибудь, хотя бы и на ночь, и гульнуть на халяву и, конечно, потрахаться. А Рине ни колоться не хотелось, на отца налюбовалась до отвращения к этому занятию, ни тем более трахаться с кем попало. Она мечтала о любви. Но влюбиться в свои пятнадцать лет ей не было суждено в Климовске. Не попал еще в ее поле зрения такой парень, на которого можно было бы запасть безоглядно.
Она не курила, пила совсем мало, не испытывая при этом особого удовольствия. Подруги над ней насмехались: редкостный экземпляр, таких теперь днем с огнем не сыщешь, в пятнадцать лет – и целка! Полный отпад, то есть ненормальная какая-то, наверно, даже фригидная. А парни спорили между собой – целка, кому же она достанется? «В Климовске – никому!» – решила Рина.
Насколько отталкивал ее родной город, настолько притягивала к себе Москва. Здесь, ей казалось, царила атмосфера нескончаемого праздника, рождавшая в душе Рины какие-то смутные надежды. Надежды на что? Она и объяснить-то этого не смогла бы вразумительно. На счастье, разумеется.
В Москве она чувствовала себя Золушкой на балу.
Бродила по улицам, заходила в дорогие магазины, не обращая внимания на скептические улыбки продавцов, с полувзгляда понимающих, кто действительно стоящий покупатель, а кто так – с дыркой в кармане. Плевать на их глупые ухмылочки. Она их не замечала.
Рина с наслаждением разглядывала дорогую одежду, не решаясь примерить. Мысленно представляла, как бы она в ней выглядела. В ювелирных магазинах любовалась драгоценными безделушками. Ах, как смотрелся бы на ее точеной шее вот этот миниатюрный кулон на тонкой золотой цепочке. Или это колечко с бриллиантом. Если надеть на ее длинный палец – взгляд не оторвешь.
Она замедляла шаг перед огромными окнами ресторанов с манящими названиями. Там, за окнами, как экзотические рыбы в большом аквариуме, роскошные ухоженные женщины и неотразимые мужчины. Она представляла себя за столиком. Обворожительная и недоступная… Какой Климовск?! Конечно, места у них бесподобные, просто зашибись, какие красивые места. Речка с веселым названием – Петрица. Затейливо петляет. Вода чистая. Белые лилии… Лес за речкой… Паутина плавает в звенящем воздухе. И тишина, тонкая, как паутина… Есть, что любить.
А присмотреться? На берегу окурки, шприцы и бутылки. В лесу бутылки, окурки и шприцы. И мат-перемат по всей округе. Есть, что не любить.
Какой к черту Климовск! Спасибо – и до свидания! Жить в Москве! И любить в Москве! И счастливой быть в Москве!
Она ехала в электричке. Прикольно ехать в электричке. Народ колготится. Вроде бы одиночества не ощущаешь и в то же время одна со своими мыслями и мечтами. Только дорога кажется такой короткой. Жаль.
Ну, вот он, Курский вокзал. Она выскочила на шумный перрон, заполненный гомоном и толкотней, толпа понесла ее на привокзальную площадь. Рина поплыла в людском потоке, жадно вдыхая ни с чем не сравнимый московский воздух. Вообще-то смрадный воздух, но ей он казался каким-то особенным.
По правде говоря, Курский вокзал немного пугал ее. Было в его атмосфере что-то такое, что заставляло Рину не задерживаться здесь. Она научилась понимать, что вокзал и округа, примыкающая к нему, живут загадочной двойной жизнью. Взгляд у нее был цепкий. В толпе прохожих, среди пассажиров на перроне, то тут, то там, она замечала, сновали темные личности с нехорошими вороватыми взглядами, бомжи кучковались, вальяжно прогуливались проститутки. Рина старалась побыстрее убраться отсюда. Миновала площадь и вышла на Садовое кольцо. Встала на остановке, поджидая троллейбус.
Безумный поток оголтело несущихся машин завораживал Рину. Она так загляделась, что чуть не пропустила троллейбус. В последнее мгновение запрыгнула в переднюю дверь. И поехала по знакомому маршруту к Парку культуры. В Такую аптеку. Даже не аптеку, а аптечный киоск. Наркоманы Москвы тут всегда пасутся. И алкаши. Наркоманам – ЭТО, алкашам – боярышник. Есть, конечно, и другие точки, но там цены круче. И еще один плюс, впрочем, если разобраться, минус:
1 2 3 4 5 6 7 8 9