Решив, что она, наверное, перевозбуждена, Элиана холодно проанализировала ситуацию: сотрудники исполняют тяжелую работу за маленькие деньги. Так что она должна рассылать свое хорошее настроение, ничего не ожидая взамен, разве что только от высокопоставленных лиц, непосредственно участвовавших во вчерашнем приключении. Директор программ должен сейчас наслаждаться ее интервью с Менантро. Элиана с триумфом вошла к нему в кабинет. Однако разочарование ее было сравнимо с ее ожиданиями. Вместо того чтобы расплыться в благодарной улыбке, директор с неохотой оторвался от бумаг. Он даже выглядел несколько смущенным, попросил Элиану минутку подождать, дочитал какое-то письмо, поднял голову, и она увидела его лицо, и впрямь озабоченное.
– Не стану крутить вокруг да около. Скажу тебе прямиком: завтра передача не выйдет, как предполагалось ранее.
Элиана застыла с открытым ртом. Во что вмешивается этот болван? Похоже, ему неизвестно, что она все отрегулировала вчера вечером во время похода с Менантро в ресторан. Он что, решил показать свою ничтожную власть? Элиана сухо осведомилась:
– Значит, завтра не выйдет? А могу я узнать, кто принял такое решение?
Директор программ совершенно спокойно смотрел на ее лицо с чертами, обострившимися после бессонной ночи, смахивающее на головку разъяренной птицы. Он сглотнул слюну, прежде чем уточнить:
– То есть на самом деле она, вероятнее всего, вообще не выйдет.
Элиана широко раскрыла глаза. Озадаченная, она повернула голову налево, потом направо в поисках тех, кто способен стать свидетелем идиотского высказывания, которое она только что услыхала. Ее бросило в жар. Она побагровела от ярости, оторопевшая оттого, что кто-то посмел принять решение, которого никто не мог принять, поскольку право на принятие его принадлежит только ей… Разве что, подумала она, попыталась вмешаться Ольга Ротенбергер. С самым презрительным выражением лица, на которое она только была способна, Элиана бросила директору:
– Полагаю, ты шутишь.
– Нет, Элиана, это не шутка.
– Дорогой друг, хорошенько выслушай меня. Думаю, ты не вполне представляешь реальную организацию этого телеканала. Имеется директор по программам, который делает свою работу, – это ты. И есть звездная передача, за которую ответственна только я.
– Насчет звездной передачи – это небольшое преувеличение. Хочешь, чтобы я напомнил тебе телерейтинги?
После подобного заявления Элиана напрочь забыла про уважение, которое она должна проявлять к тому, кто стоит выше на иерархической лестнице и в свое время принял ее на работу в «Другой канал». Как только он посмел напомнить, что передача у нее провальная? Лицо ее выражало только неприкрытую злобу.
– Ах, ты в таком тоне? Что ж, тогда я буду говорить откровенно. Есть директор канала, и есть президент корпорации. И этот президент выбрал меня, чтобы я работала с ним. Он дал мне карт-бланш. Так что, как бы ни было огорчительно для тебя, это тебе придется выполнять мои решения.
– Жизнь не так проста, Элиана. Существует не только та власть, которую, как тебе кажется, ты обрела, после того как я дал тебе возможность проявить себя на «Другом канале». Есть также корпорация, цифры, расчеты, реальная власть. Выразимся так: реальная власть потребовала от меня убрать эту передачу из программы… Сегодня утром Менантро сам позвонил мне и подтвердил это.
– Как Менантро?
– Сам, лично.
Совершенно растерянная, Элиана решила, что заместительница директора приложила с раннего утра всю свою энергию, чтобы заставить Марко изменить решение. Но бунтарка еще не сказала последнего слова:
– Как ты можешь участвовать в этой цензурной пакости? Тебе не стыдно?
– Не надо высоких слов. Чтобы говорить о цензуре, нужно, чтобы твое интервью было провокационным. А ты ему только пятки чесала. А может, ему это совсем не нравится.
Элиана поджала губы:
– Похоже, у тебя проблемы с женщинами. – Но через секунду она перешла на угрожающий тон: – Послушай-ка, ты, кретин! Или ты с уважением относишься к моей работе, или у тебя будут крупные неприятности.
И она вылетела из кабинета, хлопнув дверью.
Через полчаса другое такси доставило ее в Дефанс, к резиденции ВСЕКАКО. Элиана поднялась на лифте и пошла по коридору «Проекта Рембо», ловя малейшие изменения в поведении, любой подозрительный симптом. Но секретарша на приеме встретила ее обычной улыбкой и вручила список звонивших в ее отсутствие. Все выглядело нормально. Успокоившись, Элиана попросила ассистентку передать Марку Менантро просьбу немедленно принять ее. И добавила: «По делу, не терпящему отлагательства». Она вошла к себе в кабинет и с облегчением отметила, что инсталляция, которую она заказала молодой художнице, наконец доставлена; творение это представляло собой банку корнишонов, подвешенную к потолку на пеньковой веревке прямо над корзиной, полной грибов в форме влагалищ (метафора невозможной общности полов). Она постаралась успокоиться, просматривая утреннюю почту, и тут вошла ассистентка и сообщила, что Менантро отправился путешествовать и возможности общаться с ним не будет еще очень долго.
Вот дерьмо! Как поставить передачу в эфир, если он лично не вмешается? Возмущенная Элиана вспомнила, что с самого начала ни одна передача «Бунтарей» не подвергалась цензуре. Не надо было ей приглашать Менантро, доверяться этому бизнесмену. Ища выход, она вспомнила, что у Сиприана сегодня была встреча с ПГД. Элиана набрала номер любовника и поинтересовалась, как прошел разговор. Сиприан не проявил обычного оптимизма:
– Я как раз собирался позвонить вам, так как опять появилась какая-то песчинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72