У Элианы ощущение, что удача на ее стороне, и события подтверждали это, так что она чуть-чуть размякла. Хотя раза два за день на нее ненадолго накатывает страх и она опять думает о той записи, которую надо было бы забрать, но она преодолевает себя и убеждает, что улики эти давно уже исчезли в корзине компьютера. Ей хочется продемонстрировать уверенность в себе. Она ускоряет шаг и вот уже прижимается к плечу Сиприана:
– Я так рада вас видеть.
Барон чувствует, как усиливается его власть над ней. Он крепче прижимает ее к себе, но через секунду отпускает, и они садятся в машину. Заработал мотор. Элиана возбужденно сообщает:
– Звонил биржевик, нахваливал передачу. Он нашел ее очень забавной. Это его слова.
– А обо мне он не говорил?
– Не будьте Нарциссом. Ему все понравилось, но плевать на его вкус. Главное – это его поддержка.
– Предлагаю вам сделать небольшой крюк…
Элиана, которой не терпится оказаться в его объятиях, поморщилась:
– Какой крюк? Зачем?
– Буквально на минуту. Я хочу показать вам мою демонстрационную ветроустановку. Вы мне поверили и получили право на ознакомительную экскурсию. Впрочем, это по пути.
Скрепя сердце Элиана соглашается. Километра через три она видит на склоне холма территорию, огороженную сеткой, за которой высится белая мачта, хотя слово «мачта» это слишком слабо, чтобы описать устремленную к небу гигантскую башню. Сиприан вылезает из машины, явно довольный собой:
– Вот мое творение. Чистота ветра преобразуется в электрическую энергию без всяких вредных выбросов.
Но Элиана представляла себе небольшую ветряную мельницу. Она слышит дыхание громадных лопастей и не может удержаться от гримасы:
– Да… для сохранения природы это, несомненно, очень хорошо. Но пейзаж ужасно уродует!
Ветроустановка словно бы господствует над окружающей территорией: волнистость полей и лесов, деревни над Уазой, сгрудившиеся вокруг церковных колоколен, вся эта давняя гармония кажется поглощенной новым пейзажем – исполинским и подавляющим, пейзажем шоссе, торгового центра, паркингов и земельных участков, расположенных вокруг белой башни, донжона нового мира. Сиприан смотрит на крылья, которые, несмотря на полное безветрие (с начала зимы ни дождинки, ни снежинки), все же медленно вращаются сами по себе. Он смотрит на них, как на счетчик игрального автомата, и ему хочется крикнуть: «Быстрей!» И он изрядно удивлен, слыша слова Элианы:
– Если честно, не хотела бы я жить рядом с такой штукой.
Настроение у барона мгновенно портится. Если его самая наивная союзница не верит в затеянное им дело, жди неудачи. Его методы продажи – да, разумеется, несколько грубоватые – должны были бы подействовать на эту влюбленную женщину. Исчерпав весь запас аргументов, он все-таки пытается убедить ее:
– У вас такое впечатление именно из-за отсутствия ветроустановок. Одна-единственная установка действительно шокирует, но когда их пятьдесят, это уже пейзаж.
Элиана представляет себе этот индустриальный пейзаж, прямо сказать, совсем не экологичный. Она поворачивается к Сиприану, словно желая спросить: «Вы что, принимаете меня за полную идиотку?» И тут в голове торговца ветроустановками возникает спасительная мысль, он увлекает Элиану в машину, садится за руль и катит к своему дому и при этом ворчит:
– Если вас это не убеждает, ступайте к моим врагам.
– Сиприан, ну не принимайте так близко к сердцу. Хотя этот свет, мигающий в ста метрах над головой, вовсе не такая уж приятная картина.
– А вы знаете, Элиана, какое мощное лобби борется против моего проекта? Крупные промышленники, связанные с крайними правыми.
На лице Элианы изобразилась встревоженность.
– Да, да, Элиана, настоящие «фашо», как говорили когда-то. И тесно связанные с ядерным лобби. Они финансируют известные вам политические партии и делают все, чтобы помешать мне приобретать земли.
Подобная картина политического коварства все меняет. Элиана с отрочества боится заговора крайне правых. В ее представлении студентки-гошистки все президенты и министры были крайне подозрительными личностями, которых поддерживает армия, готовая захватить власть. Из своего маоистского и троцкистского опыта она усвоила, что буржуазный режим – это этап на пути к диктатуре. Так что ей кажется вполне правдоподобной мысль, что Сиприана преследует и ненавидит бессовестная буржуазия (она не знает, что на самом деле в молодости барон был членом крайне правой организации). И она уже чувствует, что готова вступить в борьбу.
Машина проехала под пересечением высоковольтных линий. Журналистка замечает тюрьму, ощетинившуюся башнями и сторожевыми вышками. До диктатуры, как всегда, рукой подать. Слева от национальной автострады ответвляется дорога, ведущая к зоне пригородных особняков. Сиприан сворачивает и едет по дороге до полуразвалившейся стены, за которой высятся столетние деревья, нагие в эту пору года.
– Мое поместье!
Он выходит и открывает ворота. Машина въезжает под сплетенные ветви деревьев, катит по покрытой гравием аллее, затем, проехав через газон, останавливается перед домом из белого тесаного камня, украшенного резными деревянными балконами. Вокруг огромный парк. Чувствуется, что многие поколения детей играли в его чаще, где несколько строений – какая-то будка, голубятня – являются ориентирами в волшебной стране.
Говоря «мое поместье», Сиприан несколько слукавил, поскольку дом принадлежит его жене. Но он поддерживает видимость, сознавая, что дворянские титулы и имения все еще – спустя два столетия после революции – являют собой социальный паспорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72