– спросил Коля.
– Наверху. Бывший муж помогает перевезти картины, – ответил доктор. – По внутренней лестнице можете подняться.
В разоренном кабинете Вера связывала картины в пачки. На оголенных стенах торчали гвозди. Над креслом сбежавшего хозяина одиноко висело лишь одно полотно: похожий на Колю загорелый мужлан лежал под ветвями цветущего куста.
Бывший муж протянул руки, чтобы снять картину.
– Оставь. Доктору подарила. Понравилась ему, – сказала Вера, скользнув взглядом по Коле.
Японец посмотрел на кота, сидящего на подоконнике.
– Кошку забирать?
– Зачем мне его кот!
– Жду внизу, не задерживайся! – Он поднял связку холстов и ушел вниз по лестнице.
– Ты совсем не знаешь, где Алабышев, детка? – вежливо спросил Гиви.
Вера посмотрела на исцарапанного Колю с усмешкой, отдернула взгляд и ответила:
– Говорила ему, не знаю. В Германии, думаю. В России он на уголовное дело может нарваться. – И двинулась вниз по лестнице.
– Ловко воранул, – изобрел Гиви новое слово. – Там достать у меня связей нет. Без рекомендации к нашим «юристам» не стоило бы обращаться, Коля.
– Что я знал, когда приехал! Вроде рекомендовали.
Они выдвинули ящики папок, брошенных на произвол судьбы, нашли Колино дело.
– Довези до дома, – попросил пострадавший, садясь в машину. – Пойду ее умолять. Поминутно о ней думаю, прямо напасть.
– Для тебя теперь она во всех отношениях – шанс. Даю тебе минимум четыре дня. Посиди около нее, побудь паинькой, придумай что-нибудь этакое. Женщины любят жесты и глупости. Только не застрелись! В аффекте человек жуть что творит, – усмехнулся Гиви. – Мы на юбилей приятеля в Коннектикут отъедем. Вернусь, проверю.
Коля втянул голову в плечи и зализывал раны. В жизни явно не хватало Лори. Впервые он ощутил тоску по человеку, справиться с которой не было сил. В душе зияла пустота, как пробоина в стене от снаряда, сквозь которую гуляла стужа. Ночью он достал листок бумаги.
«Письмо жене…», – написал сверху. Перевернул карандаш, стер резинкой слово «жене», написал «невесте», стер «невесте», написал «тебе». «Я без тебя жить не могу, потому что…»
Коля задумался, начал скрести ногтями пластырь на ухе, сорвал его, измазался капелькой крови. Стер резинкой слова «потому что», поставил восклицательный знак, написал с новой строчки: «Ревность – дело плохое. Надо же дать человеку возможность объяснить…»
Предложение не заканчивалось. Комок подступил к горлу. Но слезы не пришли. Коля уронил голову на руки и просидел так до утра.
Гиви появился «проверять» с бочонком грузинского вина, нашел Колю осунувшимся и небритым. На ранках без пластыря запеклась кровь. На кровати валялось нераспечатанное письмо.
– Что с тобой?
– Тебя жду.
– Не удержал?
– Я ее не застал.
– Что за конверт на кровати?
– Послал письмо и чек на кругленькую сумму, которую она в жизни, может, не видела. Не стала читать.
– Поступил по-мужски. Щедро! – похвалил Гиви. – Еще раз пошли. Лучше на ее счет переведи. Ей труднее будет вспылить и отказаться, не раздумывая. Знаешь номер?
– Не знаю! – выкрикнул Коля.
– Банк-то ее знаешь. По фамилии найдут. Класть – не брать. Они делают такую любезность… – Он замолк, увидев на полу целлофановый пакет с пачками долларов. – Что за деньги?
– Моя доля от круиза, ты извини.
– Ты рехнулся! – вскрикнул Гиви и снова замолк: компаньон смотрел на него с безумной решительностью.
– Так надо! – сказал он сквозь зубы. – Сам говорил: если будут деньги, женщина на все закроет глаза. Поедем к ней!
Через час они остановились у дома с башенками.
– Посиди здесь! – попросил Коля.
Он позвонил в дверь, отшагнул назад, будто готовился к прыжку. Открыла Мириам, прыснула смешком, увидев расцарапанного Колю, крикнула, обернувшись:
– Лори! К тебе гости.
Лори смотрела зверем.
– Убирайся! Мне не надо от тебя ничего…
Коля не дал договорить, закричал, как с цепи сорвался:
– Кто тебя научил деньги швырять?! Забыла, как служанкой была?! Для семьи заработано! Салон собственный собирались открывать!
– Для семьи! – пошла она в ответное наступление. – Какая семья?! Не надо мне такой семьи, если ты по ночам шляешься. Не хочу я-я-а!
– Куда я шляюсь! – кричал Коля в ответ. – Мне отказ пришел…
Лори не слушала. Было понятно, что соображает она мало. В лицо ударила кровь, глаза стреляли нездоровым блеском, на белках взбухли кровяные жилки.
– Вот и хорошо. Посадят тебя в тюрьму, там поймешь, если сейчас не понимаешь. Не хочу я ходить и на всех баб оглядываться.
– Для нас зарабатывал! Для нас! – беспомощно повторял он.
Других доводов в голову не приходило. Он с силой кинул пакет с деньгами. Пакет ударился в косяк, разорвался, упал на порог. Лори хлопнула дверью.
Коля повернулся, сбежал по лесенке и прыгнул в машину:
– Трогай!
– За бабу она тебя зарежет, Коля. – Гиви не сдержал желания разразиться «рекомендациями». – Не в гневе, так ночью. Ей ведь теперь картинки начнут сниться с бабами. Будь осторожен.
– Какими бабами?! – Коля дернулся на сиденье и уже сам верил, что он ни в чем не виноват.
За окном офиса гремели на стыках вагоны подвесной дороги. Коля смотрел на мелькающие тени.
Гиви смял листок.
– Актеры требуют гонорары вперед. Все, как один! – возмущался он. – Наверно, сговорились!
– Они друг с другом общаются, – сказал мрачный Коля.
– Напишем, что пошлем гонорары, когда получат визу. Ответили, значит, согласны, – успокоил он сам себя.
– Я отойду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153