Чиновник был прав: Серебряная Снежинка была бы гораздо счастливей, если бы стала занятой старшей женой в каком-нибудь сельском поместье, а не придворной дамой, не пользующейся влиянием, но зато имеющей много обязанностей.Хотя ей часто приходилось бывать в обществе других женщин, между нею и ими все увеличивалась пропасть. С тем же безошибочным чутьем, которое позволяло им безукоризненно укладывать волосы, они ощущали, что у Серебряной Снежинки при дворе нет будущего, тем более нет никакой надежды стать сверкающей наложницей. Все чаще и чаще они избегали ее. Ни даже слишком рослая девушка, нелепо названная Пионовый Бутон, ни Абрикос, которая плакала из-за желтоватой кожи и над которой все смеялись из-за этого, — даже эти девушки не хотели разговаривать с Серебряной Снежинкой; они предпочитали держаться остальных и тесниться вокруг тех, кто мог бы привлечь внимание императора. Ни у одной из этих женщин не было той верности, которая заставила солдат отца последовать за ним в бесчестье; они предпочитали связываться с возможными фаворитками.А чем я лучше? — часто спрашивала себя Серебряная Снежинка в тишине, которой у нее теперь так много. Она проводила время с Ивой, успокаивала служанку, уверяла ее, что теперь, когда Мао Йеншу завладел нефритовыми доспехами, он не захочет вызывать скандал и не станет обвинять хозяйку и служанку в колдовстве. Она выполняла свои обязанности и любовалась красотой, которую, как она должна была признать, создал Мао Йеншу. Если бы только его душа была похожа на искусство рук и ума! *** — Портреты! — Сдержанные смешки и возгласы деланного притворного ужаса послышались во дворе, в котором начали распускаться почки ивовых деревьев.Три женщины миновали маленький дворик, отведенный Серебряной Снежинке; ни одна не задержалась и не позвала девушку с собой.— Итак, он кончил портреты? — размышляла Серебряная Снежинка перед единственной слушательницей — Ивой. Она склонилась над своими собственными мазками — Богатство и бедность, слава и неизвестность — всему свое время.— Тщательно выводила она иероглифы, надеясь, что отец удостоит их вниманием. Сейчас он уже должен понять, что она не оправдает его надежд. Но пусть по крайней мере знает, что она неплохо устроилась и находит себе достойное занятие.Она еще раз подняла кисть, но обнаружила, что рука ее дрожит. После стольких недель одно упоминание о завершенных портретах, которые будут представлены императору, разбивает всю ее философию в куски.— Ива? — Голос у нее тоже дрожит.Мгновенно верная служанка оказалась рядом; склонив голову, она словно восхищалась каллиграфией госпожи.— Ива, — прошептала Серебряная Снежинка, — я знаю, что Мао Йеншу написал с меня некрасивый портрет. Знаю, как нелепо было даже мечтать, что этого не случится. Но если сама не увижу его, не буду знать точно, мне кажется, я никогда не усну.Ива кивнула.— Так пойди и посмотри, старшая сестра.— Не смею. — Серебряная Снежинка поежилась, словно увидела перед собой нелепую мечту, которая часто тревожила ее во сне и о которой она не смеет рассказать даже Иве. — Я точно знаю, что не вынесу, если меня увидят. Ива, я знаю, что ты…— Конечно, маленькая госпожа. Я исследовала дворы, и внутренний, и внешний, и видела Сына Неба, о котором эти красивые женщины заливаются, как стая ревнивых соловьев. Смею сказать, что я сделала больше, чем смогла каждая из них. Красивый, мужественный человек, должна заметить, хотя не понимаю, как он может предпочесть портреты самим красавицам.— Ива! — Несмотря на негодование, Серебряная Снежинка не могла сдержать виноватый смех.— В своих блужданиях нашла ли я место, в котором могла бы спрятаться госпожа и увидеть портреты? Это хочет знать старшая сестра?Серебряная Снежинка неохотно кивнула. Осмелев, Ива протянула огрубевшую в труде руку с тремя одинаковой длины средними пальцами и коснулась рукава Серебряной Снежинки. Рукав задрожал; его хозяйка отчаянно пыталась сдержать дрожь.— И это храбрая госпожа, которая отомстила за смерть достойного ао Ли? Смелей, старшая сестра! Я нашла место, с которого тебе будет все видно, но тебя не увидят. Хорошо, что Сын Неба придет во внутренний двор: опасно было бы вести женщину во внешний двор. Пойдем со мной, ты будешь в безопасности.Серебряная Снежинка позволила поднять себя с мата. Подобрав длинное платье, она вслед за Ивой прошла пыльными переходами, которых не помнит, наверно, сам строитель этих павильонов. Ты будешь в безопасности, — сказала Ива, но Серебряная Снежинка сомневалась в этом *** — Сюда! — прошептала Ива, и Серебряная Снежинка забралась в узкий проход третьего уровня Зала Яркости. Она оказалась в пространстве объемом со стенной шкаф. Заглянула в глазок и сдержала восклицание.— Госпожа, умоляю тебя, не чихни! — прошептала Ива.Серебряная Снежинка смогла только слегка покачать головой. Однажды она зимой выехала в солнечный день, посмотрела на солнце, потом на снег и снова на солнце. И от яркого света пошатнулась в седле. Потом у нее долго перед глазами плясали черные точки. Она помигала, думая, что и сейчас перед глазами запляшут черные точки. Даже одежда музыкантов и слуг роскошней ее лучших платьев; костюмы, шляпы и зонты чиновников, которые входили в зал и простирались перед Сыном Неба, казались ярким ковром на фоне великолепного цветника женщин. А эти женщины напоминали Тун Шуанчен, фею из легенды, которую так любила Серебряная Снежинка в детстве; эта фея сторожит хрустальную снежную вазу.Женщины толпились в одном углу и занимались — вернее, делали вид, что занимаются, — тем, что поправляли украшения друг друга, расправляли рукава, помешали под правильным углом ароматный мешочек, прикрепленный к поясу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89