- сварливо сказал Малянов, поднимаясь. - С
вашего позволения, Арнольд Павлович, я бы хотел узнать...
- Не могу, - сказал Снеговой как отрезал. - Не имею права.
И не обращая более никакого внимания на Малянова, он подошел к столу
и принялся разгружать карманы пижамы. Носовой платок, грязный, мятый, - в
угол. Пачка "Беломора". На стол. Коробок спичек. Еще одни коробок
спичек... Какие-то сложенные бумажки... авторучка...
Потом он извлек на свет огромный пистолет и сунул его небрежно в
первый ящик стола.
Увидев этот пистолет, Малянов приоткрыл рот и тихонько попятился к
двери.
На пороге своей квартиры Малянов задержался и прислушался. Дверь была
приоткрыта, виднелся свет в щели, но звуков никаких слышно не было, кроме,
впрочем, ворчания водопровода. Тогда Малянов осторожно прошел в прихожую.
Дверь при этом отчаянно заскрипела, и Малянова всего перекосило от этого
скрипа.
В кухне было пусто. Стол прибран, чисто протерт. Вся грязная посуда -
в мойке. Пол подметен. Газ выключен. И никого.
И в ванной тоже никого. Висят на бельевой веревке розовые трусики и
такой же лифчик.
Малянов прошел в кабинет, положил на край стола толстый справочник
Снегового и некоторое время стоял в нерешительности, озирая свое
хозяйство: включенный калькулятор с красными цифрами на дисплее, груды
исписанной бумаги, рулоны графиков, бумажные листы, разбросанные по всему
полу...
Потом он вытянул губы дудкой, задрал брови повыше, словно собирался
отмочить какую-нибудь шуточку, повернулся и на цыпочках, но решительно
направился в бывшую детскую.
Лидочка мирно спала. Мигающий фонарь за окном выхватывал из темноты
контуры ее тела, закутанного в простыню, бледное, без кровинки лицо с
поджатыми губами. Лицо это было сейчас таким непривлекательным и даже
страшноватым, что Малянов, казалось, оставил свои решительные намерения и
остановился на полдороге, неспособный решить, так ли уж ему нужно то, за
чем он сюда приперся.
И вдруг давешний гул прокатился за окном, снова подпрыгнул и
повернулся на месте огромный лидочкин чемодан, и фонарь на улице сперва
замигал и задергался, словно припадочный, а потом вдруг разгорелся в
полную силу.
Всю комнату залило ртутным мертвенно-синим светом, и в этом свете
Лидочка вдруг поднялась на постели, села, придерживая на груди простыню, и
уставилась на Малянова ясными, широко раскрытыми глазами. Будто и не спала
вовсе.
- Трясет... - сказал Малянов, словно оправдываясь. - Кому-то мы очень
не нравимся...
- Дмитрий Алексеевич, - сказала Лидочка негромко. - Идите сейчас же
спать.
Голос у нее был, что называется, "железный", в опытное ухо Малянова
не улавливало в нем ни тени надежды. Само по себе это, может быть, и не
остановило бы его, но... Все было не так, как должно быть и бывает обычно
в подобных случаях. И резкий беспощадный свет в окно - словно
любопытствующий прожектор. И подрагивающие стены, и шорох штукатурки,
осыпающейся где-то от подземных толчков. И женщина в постели... Не женщина
сидела там, выпрямившись, прижавшись лопатками к стене, - ведьма это
сидела, кутаясь в простыню. Сухая кожа туго обтягивала лицо, и обнажились
верхние зубы - то ли в улыбке, то ля в оскале каком-то.
- Так уж прямо и спать... - глупо сказал Малянов, переминаясь с ноги
на ногу. - Рано еще спать. Пусть дети спят.
Лидочка молча смотрела на него. Ведьма на допросе.
- Ну что ты в самом деле! - сказал он, слегка приободрясь. - Лидия!
Отвратительная мидия!
Лицо ее дрогнуло, она словно бы расслабилась мгновенно.
- Что ты глядишь на меня, как ведьма на допросе? - он шагнул вперед и
оказался на краешке кушетки. Женщина снова напряглась и чуть отодвинулась.
- Ну ладно. Ну не буду. Как хочешь. Пойду тогда работать. Сегодня весь
день не давали работать. Как с цепи сорвались, честное слово. Сначала -
телефонные звонки. Потом этот деятель с замороженным омаром. Потом
Вечеровский приперся...
- Потом я, - сказала Лидочка тихо.
- Потом ты, - согласился Малянов.
- А кто это сейчас приходил?
- Сосед.
- Зачем?
- Да так... Ерунда разная. Про тебя расспрашивал, между прочим.
- И что ты ему сказал?
- Сказал: это одна моя знакомая ведьмочка... - промурлыкал Малянов,
предпринимая кое-какие разведывательные действия.
- А он?
- А он... всякие глупости спрашивал... про общих знакомых...
- А ты?
Малянов не ответил.

Он проснулся утром от выстрела. Выстрел ахнул у него прямо над ухом,
так что он подскочил на тахте и сел озираясь. В комнате все было, как
вчера, но из раскрытого окна доносился какой-то галдеж, там рычали
двигатели, высокий голос повторял: "Не создавайте препятствия...
Проезжайте... Проезжайте быстрее..." И какой-то смутный галдеж доносился
из-за входной двери, с лестничной площадки.
Малянов спрыгнул с тахты и прежде всего высунулся в окно. У подъезда
толпился народ, стояли неподвижно и ерзали, пристраиваясь поудобнее,
многочисленные автомобили: милицейская ПМГ с мигалкой, "скорые", газик
Снегового и еще четыре "Волги" - три пропыленные, жеваные, черные и одна
новенькая, ослепительно белая. Половина проезжей части была всем этим
перегорожена. Проезжающие машины притормаживали, останавливались, гаишник
с жезлом прогонял их прочь, покрикивая высоким голосом. Белая "Волга"
вдруг газанула, из выхлопной трубы вылетел клубок светлого дыма,
выстрелило оглушительно, и "Волга" заглохла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21