Черт! Реклама Dior. В серо-стальном кабинете редактора среднего звена она была единственным ярким пятном. Это меня и выдало. Полозов выдрал из моих рук журнал. На обложке сверкнули пять золотых букв в ряд. Gloss.
– Ага! Иркину дрянь читаешь! А ты помнишь, что ты у меня тут писателем работаешь, а не читателем?
– Помню.
– Хорошо помнишь?!
Сейчас он отгремит и успокоится. Я молчала и улыбалась.
– Тебе, Борисова, этот журнал вообще в руки брать нельзя!
– С чего это?
– С того, чтобы глаз не портила! Я из тебя журналистку воспитываю, а не глянцевую суку! Ты видела их?
– Кого?
– Девок этих, целевую, бля, аудиторию! Каблуки, сиськи пластмассовые. Вот с Иркой сходи куда-нибудь на тусовку, посмотришь на этих бл…дей. В естественной среде обитания.
Полозов всегда бушевал, когда речь заходила о глянце. Мишка проповедовал честную мужскую журналистику, где факты, люди и цифры, и терпеть не мог гладкие бессмысленные фразы, которыми были заполнены страницы девичьих журналов. Его жена тоже когда-то работала в газете – давно, еще до моего прихода – и, говорят, была хорошим редактором отдела культуры. Переход Иры в гламурный бизнес Мишка расценивал как дезертирство – и не только с профессионального фронта. Вместо того чтобы разжигать огонь в семейном очаге, Полозова-жена жгла на вечеринках и показах, оставляя Полозову-мужу колотье дров на заднем дворе – кредит на квартиру, ремонт, строительство дачи. Говорили даже, что Ирка не хочет детей – потому что это может повредить карьере. Или фигуре – что для глянца одно и то же.
Несколько раз в год Мишка являлся на работу в дорогом костюме, яркой рубашке и шелковом галстуке. С порога гремел:
– Сегодня я в роли гламурного мудака. Точное значение буржуйского слова «дедлайн» все помнят?
Мы молча кивали. Deadline – линия смерти. Это означало, что все статьи должны быть сданы не вовремя, а намного раньше, без единого вопроса и писка. Чтобы Полозов смог, подписав материалы номера, сопровождать жену на вечеринку, где дресс-код, black tie и муж в качестве обязательного аксессуара к вечернему платью.
– В эту дверь заходить, только если Ходорковского выпустят! – орал Мишка и запирал стеклянную дверь своего кабинета. Слух об очередном полозовском галстуке от Herm?s или Louis Vuitton, купленном, понятно, Иркой в Милане или Париже, немедленно распространялся по редакции, и в стекло бились редакционные начальники – замы, редакторы отделов, придумывая любой повод, чтобы навестить Мишку в его болезненном состоянии. Дверь открывалась на секунду, входил очередной посетитель. «Миш, галстук покажи», – успевали услышать мы, сидящие в общем зале за компьютерами, единственную фразу по-русски. В ответ раздавался чистый, изобретательный, отборный мат. «Чем вы так начальника своего расстроили?» – хихикали мальчики, выскакивая из кабинета Полозова.
Сегодня Мишка тоже был при галстуке.
– А я твою жену видела.
– Где? – Полозов как будто испугался.
– Да на фотографии! Красивая.
– Красивая, – Мишка вздохнул. – Какие раньше заметки писала. А теперь у меня дом завален барахлом этим глянцевым бл…дским. Короче, ты интервью с Канторовичем доделала? В завтрашний номер ставить будем.
Интервью было не готово, и я предприняла маневр, чтобы увести мысли начальника в другую сторону.
– Миш, а ты зачем журнал-то этот читаешь?
– Я?!
– Ну у тебя же на столе лежит.
– Издеваешься? Ирка пришла на массаж. Сейчас будет вытягивать меня к своим гламурным пид…расам.
Члены семей сотрудников могли ходить на сеансы к нашему массажисту-китайцу, знаменитому на всю Москву. К нему приезжала едва ли не половина главных редакторов столичных газет и журналов – по старой памяти, поскольку все они когда-то работали в «Бизнес-Daily». Большинство вменяемых журналистов, уходя в другие редакции, быстро делали административные карьеры.
– Разбросала тут свою агитацию! Девок мне портить… Дай-ка я его выкину – эту библию бл…дства.
Рука Полозова с журналом зависла над мусорной корзиной. В дверях стояла Ира Полозова.
– Ну и? Чего остановился? Давай выкидывай!
Ира была хороша. Чуть хуже, чем на фотографии, чуть старше. Но с теми же сияющими, огромными глазами, под взглядом которых Полозов осел, сдулся, съежился. И даже как будто сморщился – так морщится воздушный шарик на следующий день после вечеринки, о которой немного стыдно вспоминать. Я впервые видела Мишку вместе с женой. Я впервые видела его жену.
Высокая. Красное платье. Черные чулки. Зеленые лакированные туфли на высоком каблуке. Вульгарно. Безвкусно. Фантастически красиво!
– Ты что, уже закончила?
– Я – да! А ты продолжаешь?!
– Ладно тебе. Сядь, посиди. Тебе после массажа надо посидеть. Вот с Аленой познакомься. У меня работает. Обозреватель наш ведущий, Борисова.
Мишка аккуратно, бережно положил журнал на стол, как будто боясь повредить что-то. Разбить.
Ира посмотрела на меня. Села. Пристроила ноги в черных чулках напротив полозовского кресла. Повернулась ко мне:
– Я читала твои статьи. Хорошо пишешь. Тебе не надоело в отделе у Полозова работать? Он же не даст тебе расти. Он вообще женщин недолюбливает. И не видит на руководящих постах. Будешь пожизненно ему снаряды на передовую подносить. Да, Миш? Ничего не преувеличиваю?
– Преувеличиваешь. Как всегда. За Борисову не беспокойся. Года через два она меня подсидит.
– А зачем Алене твое место? Ну, будет она начальником отдела – для женщины в деловой газете это предел. Ты же знаешь.
Миша скривился.
– Дальше тебе, Алена, не пропереть – тесные мужские ряды вплоть до главного редактора. Они не выносят конкуренции с бабами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31