– Не могли же они успеть продать все пончики, – засмеялась девочка.– Зато они могут остыть, а я люблю, чтобы были горяченькие, пузырчатые!Именно такими они и оказались – пекарь только что вынул их из печки, и они рядами лежали на подносе, хрусткая румяная корочка аппетитно поблескивала застывающим ягодным соком и сахарным сиропом.– О, Пьемур! Что-то ты сегодня раненько! Только сначала покажи денежки.Изобразив на лице крайнюю степень возмущения, Пьемур извлек из кармана тридцать вторую и предъявил недоверчивому пекарю.– Здесь на шесть пончиков. – Шесть? Так мало? – на рожице мальчугана было написано полное отчаяние. – Ведь это все, что нам с товарищами по комнате удалось наскрести, – жалобно пробормотал он.– Расскажи это своей бабушке, сорванец, – насмешливо фыркнул пекарь. – Я-то знаю, что ты все слопаешь один, а товарищам даже понюхать не оставишь.– Мастер Палим…– Лестью от меня ничего не добьешься. Ты отлично знаешь мое звание, так же, как и я твое. Шесть штук за тридцать вторую – и дело с концом! – Подмастерье – а именно такой значок украшал его камзол – снял с подноса шесть пончиков. – А кто этот долговязый паренек? Один из тех товарищей, которыми ты вечно морочишь мне голову?– Никакой это не паренек, а Менолли.– Менолли? – удивился пекарь. – Та самая девочка, которая написала песенку про файров? – К шести пончикам добавился седьмой.Менолли стала рыться в карманах в поисках своей монеты.– Вот тебе, Менолли, пончик для знакомства, и учти: как только у тебя заведется лишнее яйцо… – он не закончил фразы и, лукаво подмигнув, расплылся в улыбке, показывая, что шутит.– Эй, Менолли, – Пьемур дернул девочку за руку и, вытаращив глаза, уставился на ее монету. – Откуда у тебя такое богатство?– Мастер Робинтон дал утром. Сказал, чтобы я купила себе поясок и пончиков. Так что возьмите, подмастерье, я хочу расплатиться сама.– Ни в коем случае! – бурно вознегодовал Пьемур, отталкивая протянутую руку Менолли. – Я же сказал: угощаю по случаю твоей первой ярмарки. К тому же я знаю, что это твоя первая в жизни монета. Так что не вздумай тратить ее на меня. – Отвернувшись, чтобы пекарь не заметил, мальчуган подмигнул Менолли.– Ох, Пьемур, я не знаю, что бы делала без тебя все эти дни! – воскликнула девочка, стараясь обойти его, чтобы отдать Палиму деньги. – Я просто настаиваю…– И слушать не хочу. Мое слово – закон.– Ну так и держи его при себе, Пьемур, – вмешался потерявший терпение Палим, – ты загораживаешь мой прилавок, – и он указал на неуклюже проталкивающегося к ним Камо.– Камо! Куда же ты запропастился? – радостно завопил Пьемур. – Мы тебя везде ищем. Вот, держи пончики.– Пончики? – Дурачок ринулся вперед, протягивая огромные ручищи и облизываясь. На нем была свежая рубаха, лицо блестело чистотой, даже вечно взъерошенная копна волос приглажена. Видимо, дразнящий аромат пончиков притягивал его не меньше Пьемура.– Они самые. Я ведь тебе обещал. – Пьемур передал Камо пару пончиков. – Так, значит, ты не дурил мне голову, когда говорил, что угощаешь товарищей по комнате? Правда, я не совсем понимаю, как Менолли с Камо…– Вот, держи свои деньги, – с некоторой надменностью произнес Пьемур, отдавая деньги Палиму. – Надеюсь, сегодня пончики не хуже, чем обычно.Менолли чуть не вскрикнула от удивления: на прилавке лежало уже девять пончиков!– Три тебе, Камо, – Пьемур передал ему третий. – Смотри, язык не обожги! Три тебе, Менолли. – Тесто было такое горячее, что жгло ладони. – И три мне. Спасибо, Палим, сегодня ты щедр, как никогда. Я уж постараюсь, чтобы все узнали: твои неподражаемые пончики… – несмотря на обжигающую корочку, Пьемур так вгрызся в пончик, что алый сок закапал по подбородку, – как всегда на высоте… – закончил он и удовлетворенно вздохнул. Потом обратился к своим спутникам: – Пошли, да поживее. – Обернувшись, он помахал рукой пекарю. – Пока, Палим! – и только, отойдя подальше, радостно расхохотался.– Мы заплатили за шесть, а получили целых девять! – озадаченно проговорила Менолли.– То-то и оно! И в следующий раз я тоже получу девять: ведь он подумает, что я снова поделюсь с Камо. Здорово я его провел!– Ты хочешь сказать…– А ты тоже очень кстати размахивала своей монетой. Он все равно не мог бы дать сдачи – еще слишком рано. Надо будет попробовать этот фокус еще раз – я имею в виду, прихватить монету покрупнее.– Пьемур! – воскликнула девочка, пораженная его коварством.– Ну что? – безмятежно осведомился он, не отрываясь от пончиков. – Правда, вкусные?– Правда-то правда, да только ты… совершенно невозможный тип. А как ты торгуешься…– А что тут такого? Зато все довольны. Особенно в начале года. Потом все надоест, и мне не поможет даже то, что я такой маленький. Ох, Камо, – с укором проговорил мальчик, – вечно-то ты весь обляпаешься… – Пончики вкусные! – Камо засунул в рот все три сразу. Его рубаху украшали свежие пятна, лицо лоснилось от жира, варенье размазалось по щекам.– Нет, Менолли, ты только взгляни на него! Он ведь опозорит весь Цех. Нельзя ни на минуту спускать с него глаз. Ну-ка, пошли!Пьемур поволок Камо за прилавки, туда, где висел бурдюк с водой. Он заставил дурачка сложить руки ковшиком и умыться. Менолли отыскала не слишком грязный обрывок ткани и постаралась оттереть с рубахи Камо самые заметные пятна.– Ну вот, чтоб тебе, Камо, ни скорлупы, ни осколков, – смачно выругался Пьемур, принимаясь за третий пончик, – совсем остыл! Вечно от тебя больше хлопот, чем толка!– От Камо – хлопот? Камо остыл? – запричитал бедняга.– Да не ты остыл, а пончик. Не переживай, дружище. – Пьемур покровительственно похлопал дурачка по плечу, и тот радостно просиял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82