У прилавка кожевник-подмастерье торговался с хорошо одетым менялой, чья нарукавная нашивка, поблескивающая золотой нитью, указывала на принадлежность к Цеху кузнецов. – Это и есть Пергамол, – шепнул друзьям Пьемур. – Ждите меня у прилавка с кожами. Никто не любит, чтобы вокруг слонялись любопытные, когда договариваются о цене. Ты, Менолли, можешь остаться, – увидев, что девочка послушно тронулась вслед за другими, он поймал ее за рукав. Менолли видела, как шевелятся губы Пергамола, но до нее не долетало ни слова, только изредка слышалось неразборчивое бормотание торгующегося с ним подмастерья. Меняла придирчиво осматривал отлично выделанную кожу, будто надеясь найти какой-нибудь изъян, который позволит ему сбавить цену. Цвет у кожи был нежно-голубой, как летнее небо перед закатом.– Видно, выкрашена по особому заказу, – шепнул Пьемур. – Если продать без посредника, не придется платить торговый сбор. А наши инструменты… понимаешь, раз мастер Джеринт поставил на них свое клеймо, меняла никому не обязан сообщать, что это ученические работы. Так что нам выгоднее продать ему, чем выставлять в киоске арфистов, где обязательно скажут, кто их сделал. Теперь Менолли поняла далеко идущий замысел Пьемура.Наконец участники сделки ударили по рукам, и деньги перешли от покупателя к продавцу. Аккуратно сложенный кусок голубой кожи занял свое место в дорожном сундуке. Пьемур подождал, пока подмастерья, как того требуют правила учтивости, не обменяются новостями, и быстро проскользнул к прилавку, опередив возможных конкурентов. – Уже вернулся, маленький пройдоха! Ну что ж, поглядим, что ты принес. Гм… действительно с клеймом… – Менолли заметила, что Пергамол обратил внимание отнюдь не только на клеймо – он проверил, как натянута кожа на бубне и довольно поднял брови, услышав мелодичное позвякивание нанизанных под ободком тарелочек. – Ну, и сколько же ты рассчитываешь за него получить?– Четыре марки! – скромно, но с достоинством заявил Пьемур.– Четыре марки? – Пергамол сделал вид, что ослышался, и стороны принялись ожесточенно торговаться. Менолли искренне восторгалась ловкостью, с которой Пьемур повел дело: для начала он заметил, что для тамбурина, сработанного подмастерьем, четыре марки – вполне разумная цена: ведь Пергамол не обязан объявлять, кто его сделал на самом деле.Таким образом, он сможет выгадать на обмене тридцать вторую марки.– А кто оплатит стоимость доставки? – парировал Пергамол.На это Пьемур посоветовал ему продать тамбурин прямо на ярмарке, назначив цену выше, чем в киоске арфистов. Пергамол ответил, что должен окупить поездку, затраченное время и аренду прилавка, а это отнюдь не пустячные деньги. Пьемур предложил полюбоваться нарядно сверкающим лаком, еще раз послушать мелодичный перезвон тарелочек, искусно выкованных из лучшего металла… прекрасный инструмент для дамских ручек… А как отлично выдублена кожа – ни пятен, ни шероховатостей. Менолли понимала: несмотря на полную серьезность, с которой торгуются участники сделки, это игра со своими строгими правилами, которые Пьемур, как видно, усвоил с материнским молоком. Наконец, прозвучала окончательная цена – три с половиной марки, и рукопожатие скрепило сделку. Переговоры по поводу продажи дудочки прошли более гладко: Пергамол заметил, что у прилавка молча ждут двое мелких холдеров. Вскоре Пьемур с менялой ударили по рукам, и мальчуган, тяжело вздыхая и покачивая головой в адрес прижимистого Пергамола, спрятал монеты в карман. Он кивнул Менолли, чтобы она следовала за ним туда, где дожидались остальные, при этом вид у него был такой убитый, что девочка не на шутку встревожилась. Отойдя подальше от прилавка, Пьемур с облегчением вздохнул, на лице его расплылась широчайшая улыбка торжества, плечи распрямились, походка обрела обычную развязность.– Разве я не говорил, что сумею поладить с Пергамолом?– Так ты доволен? – изумилась Менолли.– Еще бы! Три с половиной марки за тамбурин! И три за дудочку! Это же первоклассная цена! – Их окружили мальчишки, и Пьемур, довольно ухмыляясь и подмигивая, поведал им о своем успехе.За труды он получил от каждого мальчика по четверти марки, сообщив Менолли, что они все равно остались в выигрыше: в цеховом киоске за продажу берут полмарки за вещь.– Пошли, Менолли, побродим, – Пьемур схватил девочку за руку и потянул в толпу неторопливо прогуливающихся людей. – Я уже отсюда слышу, как пахнет пончиками! – мечтательно сказал он, избавившись от приятелей. – Остается только держать нос по ветру…– Пончики? – Мастер Робинтон тоже упоминал про них.– Тебя я, разумеется, угощу – ведь ты впервые на ярмарке, – поспешно добавил мальчуган, испугавшись, как бы она не обиделась, – но пойми, не могу же я кормить всех этих дармоедов!– Мы только что пообедали…– Торговаться – нелегкая работенка, – он облизнул губы в предчувствии любимого лакомства. – Сейчас самое время отведать сладенького. Знаешь, какая вкуснятина эти пончики – повидло в них так и пузырится! Сама попробуешь, вот только проберемся через толпу…Он ловко прокладывал курс через людскую гущу. Наконец они поравнялись с широким разрывом в шеренге прилавков. Оттуда открывался вид на реку и зеленый луг, где паслись стреноженные скакуны торговцев. По всем дорогам тянулись вереницы гостей, съезжающихся из дальних горных и равнинных холдов. Их разноцветные платья и камзолы яркими пятнами пестрели на фоне свежей весенней зелени.«Славный выдался денек, – подумала Менолли, – самый что ни на есть ярмарочный». – Пьемур снова схватил ее за руку, ворча, чтобы она не отставала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82