— Мы ведь не можем дожидаться, пока Галлиан убедит своего отца?
— Несколько недель мы подождать можем… теперь, когда мы спасли беженцев от великодушного правления Чокина, — хмыкнул Поулин, но, когда он посмотрел на Бриджли, в его синих глазах плясал огонек.
Бриджли открыл было рот и снова закрыл. Лучше придержать мысли — и вопросы — при себе, а не опростоволоситься перед Поулином, выспрашивая о его планах.
— Дайте-ка мне посмотреть на эти живописные свидетельства, которые так кстати сделал для нас Иантайн, — попросил лорд-холдер Форта, и Азури протянул ему альбом. Он тщательно просмотрел наброски. — У парня замечательный талант. Столько выразить несколькими линиями — холод, убожество, страдания и трогательное долготерпение этих людей. Иссони рассказывал, что одним из условий, которые поставил ему Чокин, было то, чтобы он на уроках ни словом не упоминал о Хартии
— Что?! — подскочил Азури, отрываясь от замечательного горячего вина со специями.
— Это объясняет, почему его холдеры даже не знают о ее существовании, — напряженным голосом сказал М'шалл. — И о своих правах.
— Кстати, новая учебная программа Клиссера очень подробно разбирает Хартию, — сказал Поулин, поднимаясь, чтобы снова наполнить кубки из стоявшей на огне чаши. — Дети будут знать свои права с того момента, как научатся петь.
— Правда? — заинтересованно спросил Клиссер.
— Нам грозит новое Прохождение, так что неплохо бы нам провести переоценку ценностей, включая обучение молодежи, — сказал Поулин. — Механическое запоминание с раннего детства в этом смысле весьма привлекательно, и музыка в этом сильно помогает. Особенно теперь, когда мы не можем больше получать информацию простым нажатием клавиши.
Иантайн писал портрет Зулайи, когда К'вин вернул ему альбом.
— Его привез М'шалл. Он говорит, что твои рисунки очень помогли, — сказал предводитель Вейра, не сводя глаз с Зулайи.
Она сидела на краешке каменного ложа Меранат'ы, где лежала спящая королева, положив повернутую к свое всаднице голову на лапы. К'вину очень понравилось, что Зулайя надела красное бархатное платье, сшитое для Встречи. Зулайя хитро уложила волосы, заколов их гребнями, которые он подарил ей на прошлое Окончание Оборота, и, когда она покачивала головой, в них сверкали черные бриллианты. Вот и сейчас она повернулась к нему и открыла было рот.
— Не шевелитесь… пожалуйста, — сказал Иантайн, подчеркивая последнее слово, как будто уже устал повторять свой приказ. Она быстро закрыла рот и приняла прежнюю позу.
К'вин отступил на шаг, встал за спиной у работающего Иантайна, глядя, как тот наносит легкие штрихи на холст. К'вин не видел разницы, портрет оставался таким же, но Иантайн выглядел довольным и приступил к работе над волосами.
Юноша явно ухватил главное в облике подруги К'вина. Немного властная, хотя изгиб верхней губы говорил о скрытом чувстве юмора. К'вин знал, что Зулайе казалось забавным, что для портрета надо сидеть неподвижно. Она все поддразнивала его, выспрашивая, что он наденет, чтобы быть увековеченным. К'вин знал и то, что Иантайн собирается написать миниатюрные портреты всех остальных всадников. Очень честолюбивый замысел, если учесть, что сейчас их в Вейре около шестисот. С одной стороны, К'вин был бы рад иметь такую галерею, но с другой — он содрогался от страха, что многие всадники погибнут.
— Разве тебе будет легче, если этих портретов не будет? — сказала как-то вечером Зулайя, расспросив о том, что его так тяготит. — У нас ведь ничего не осталось на память от первых жителей Вейра. Думаю, портреты — это хорошо. Это придает жизни вкус непрерывности.
К'вин подумал, что это верно, и постарался сделать радостное лицо.
— Мы не знаем, кого в следующем году уже не будет с нами, — добавила она. — Но было бы приятно помнить и знать что они здесь были. Иантайн, сколько мне еще сидеть? — жалобно спросила она. Пальцы ее руки, лежавшей на бедре, дрогнули. — У меня нога и левая рука затекли.
Иантайн преувеличенно вздохнул и отложил палитру, почесал голову свободной рукой, бросил кисть в банку на столе.
— Простите, Зулайя. Вам давно уже полагалось сделать перерыв и отдохнуть. Но освещение сейчас такое хорошее, что я не хотел прерываться.
— К'вин, помоги мне встать, — сказала Зулайя, протягивая руку. — Я никогда так долго не сижу неподвижно…
К'вин был счастлив помочь ей. Она и вправду так долго сидела, что первые несколько шагов ее были ужасно неуклюжи. Затем она обрела прежнюю подвижность и уже твердо подошла к мольберту.
— Честное слово, ты сегодня целых несколько ярдов написал! Заполнил весь холст платьем и… ты нарисовал мне косые глаза?
Иантайн рассмеялся.
— Нет, отойдите немножко в эту сторону. А теперь назад. Видите, что взгляд следит за вами?
Зулайя открыла рот. Глаза у нее полезли на лоб.
— Д-да… Но как ты сумел? Должна признаться, я не уверена, что мне понравится, когда за мной все время следят.
К'вин хохотнул.
— Тебе — да, но, когда твой портрет будет висеть на стене в нижних пещерах, твой взгляд подстегнет ленивых, и они будут шевелиться быстрее.
— Не думаю, что мне это понравится больше, чем сейчас, когда я все время под этим взглядом. — Она вернулась к столу, заваленному вещами Иантайна. — Я не так давно посылала за кла, — обиженно посмотрела она на Иантайна. — Он не должен был еще остыть. — Она открыла крышку, и оттуда повалил пар. — Горячий. Налить тебе тоже? — Она налила обоим, еще не закончив фразы.
— Может, я пойду? — сказал Иантайн, переводя взгляд с одного из предводителей на другого.
— Нет, — быстро сказала она.
— Я хотел лично передать тебе твой альбом, — сказал К'вин, пододвигая себе стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104