– Вот видишь, все-таки восстали. Да притом отомстили.– Чтобы местью породить месть, – буркнул кузнец. – Вот что, дружище, сегодня хладнокровие требуется нам, как никогда. С Лессой, боюсь, тяжело будет столковаться. И так уже у нее эмоции перевесили здравый смысл. – И он указал на кожаную подушечку на плече Робинтона, где обычно сидел любимец арфиста, бронзовый Зейр. – Куда хоть ты дел своего малыша?– Он в вейре у Брекки вместе с Бердом и Гралл. Я хотел отослать его с Менолли в наш Зал, но он отказался.Кузнец медленно и грустно покачал головой и вместе с Робинтоном вступил в комнату советов. – У меня, – сказал он, – своего файра нет, но я слышал о них только хорошее. Как может такое быть, чтобы они кому-то причинили хоть какой-нибудь вред?..– Значит, ты поддерживаешь меня в этом, Фандарел? – спросила Брекки, входя следом за ними вместе с Ф'нором. – Лесса не похожа сама на себя! Я вполне понимаю ее беспокойство, но нельзя же позволить ей предать проклятию всех файров из-за озорства лишь нескольких…– Озорства? – возмутился Ф'нор. – Смотри, услышит Лесса, что ты называешь эту выходку озорством! Ничего себе озорство – стащить королевское яйцо!– То, что сделали ящерицы, было именно озорством, – стояла на своем Брекки. – Они все время наведывались в пещеру к Рамоте, с того самого дня, как она отложила яйца. Откуда им знать, что хорошо, а что плохо?Голос Брекки звучал резче обычного, и по тому, как сжал губы Ф'нор, Робинтон понял, что супруги были далеки от согласия.– Значит, придется им это узнать.” – не вполне благоразумно начал Ф'нор, но Робинтон перебил его, не желая, чтобы этот горестный день еще и бросил тень между влюбленными:– Боюсь, мы – те, у кого нет драконов, – порядком-таки избаловали наших маленьких друзей. Мы повсюду таскаем их с собой, позволяем всякие вольности и вообще носимся с ними, точно родители с поздним ребенком. Но, конечно, это такая мелочь по сравнению с сегодняшними событиями…Ф'нор, смягчаясь, кивнул арфисту:– Только представь, Робинтон, что было бы, если бы яйцо не вернули.” – Он конвульсивно дернул плечами и с силой потер лоб, словно стараясь стереть самую память о происшедшем.– Если бы яйцо не вернули, – неумолимо продолжал Робинтон, – драконы пошли бы в бой на драконов!Он выговорил это раздельно и веско, со всей силой отвращения и ужаса, который внушала ему сама эта мысль.Ф'нор затряс головой, отвергая возможность подобного исхода:– Нет, Робинтон, до этого бы не дошло. Ты был мудр.– Мудр?! – В устах разъяренной Госпожи Вейра это слово, подобно ножу, прорезало негромкий гул голосов. Лесса стояла у входа в зал: худенькое тело напряжено до предела, лицо было мертвенно-бледно от гнева. – Мудр! Ничего себе мудрость – спускать подобные преступления! Чтобы они затевали новые вероломства?.. Нет, что за нелегкая понесла меня тогда за ними сквозь время! Только вспомнить, как я молила этого прыща Т'тона прийти к нам на помощь! Ха, помощь! Вот чем все кончилось – кражей яйца моей королевы. Если бы можно было исправить ту мою глупость…– Вот что действительно глупость, – холодно сказал Робинтон, – так это твое нынешнее поведение, – Говоря это, он хорошо сознавал, что вполне может настроить против себя Предводителей и Мастеров, сошедшихся в зал, – Яйцо вернулось, не так ли?– Да, и когда я…– Но ведь полчаса назад – час назад – ты только об этом и мечтала, верно? – спросил Робинтон и повелительно возвысил голос: – Ты хотела вернуть яйцо. Если бы ради этого ты послала драконов против драконов, ни у кого не повернулся бы язык тебя осудить. Но яйцо возвратили. Так что же, бросить драконов против драконов только из мести?Ох, нет, Лесса. Такого права у тебя нет. Из мести – нет! Между прочим, что касается возмездияты только подумай: ведь у них ничего не вышло! Яйцо-то не у них! И потом, их действия насторожили все Вейры, а значит, во второй раз уже не получится. Они упустили свой единственный шанс, Лесса. Рухнула последняя надежда возродить вымирающих бронзовых. Кто-то сумел им помешать. И что теперь у них впереди? Ничего! Никакого будущего, никакой надежды! Ничего худшего ты, Лесса, при всем желании не сможешь им причинить. Да и не имеешь ты права ничего сделать после возвращения яйца. Перн тебе этого не простит.– Я имею право отомстить за оскорбление, нанесенное мне, моей королеве и моему Вейру!– Оскорбление? – И Робинтон рассмеялся коротким, лающим смехом. – Милая моя Лесса! Это было не оскорбление, а, наоборот, комплимент высшей пробы!Его неожиданный смех и столь же неожиданная интерпретация событий заставили Лессу изумленно умолкнуть.– Сколько королевских яиц было отложено в течение прошлого Оборота? – обратился Робинтон к остальным Предводителям и сам же ответил: – Немало, и притом в Вейрах, известных Древним куда подробнее, нежели Бенден. Но нет, им потребовалась королева непременно из потомства Рамоты! Они выбрали самое лучшее, что есть на Перне! – Он вновь повернулся к Лессе, и в голосе его прозвучало сочувствие и глубокое сострадание: – Послушай, Лесса… всем нам недешево обошелся этот поистине страшный день, Ни один из нас не способен к здравому рассуждению… – И когда он провел рукой по лицу, этот жест не был притворным: по вискам его лился пот – так велико было усилие, долженствовавшее изменить настроение множества людей. Он продолжал: – Сейчас все мы слишком возбуждены, чтобы принимать какие-то решения. А на тебя, Лесса, пришлась главная тяжесть… – И, взяв под руку потрясенную, но послушную Госпожу, он подвел ее к креслу и усадил с величайшим почтением и заботой. – Должно быть, горе Рамоты едва не свело тебя с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151