У тебя клаустрофобия».
«Чего у меня? – Она смутилась. – Я не ездить, я застрять боюсь. Если с кем-то, еще ничего. А одна в лифт ни за что не сяду. Наверх-то нормально. Если подождать, всегда кто-нибудь придет. Сажусь и еду. Если раньше выйдут, я тоже выхожу, и дальше пешком. Вниз редко получается. Обычно по лестнице спускаюсь. Ладно, поехали. Если вы не до первого, я с вами выйду».
Она осторожно, словно ступая на лед, вошла в кабину и передернулась, когда пол качнулся под ногами.
«Я еду до самого низа. Так что бояться тебе нечего».
Старичок хихикнул.
Улыбнулась и девочка.
«Тогда поехали. А то я на урок опаздываю».
Он убрал с кнопки палец. Двери гулко захлопнулись. От этого звука девочка скорчила гримасу и побледнела.
«Ты уже когда-нибудь застревала?»
«Вы чего? Я бы с ума сошла! Мне иногда снится, что я в лифте зависла. Одна или, еще хуже, с каким-нибудь уродом – это вообще караул. И обязательно свет гаснет. Я ору во сне – тыща децибел. Мама прибегает, а я сижу вся такая, слюни текут, слезы капают. Очуметь!»
Девочка коротко рассмеялась, стряхнув со лба русую челку.
Старичок прищурился, замигал, блеклые глазки сверкнули. Он прислонился к стенке, и в тот же миг кабина вдруг остановилась.
Свет мигнул, погас.
Бедная девочка перепугалась так, что даже не закричала. Громко втянула воздух и, парализованная ужасом, не смогла выдохнуть.
«Надо же, сглазила, – раздался в темноте спокойный голос. – Видишь, ничего особенно страшного. Мы не падаем, мы просто застряли. Я с тобой. Бояться нечего. Сейчас снова поедем».
«Ха-а-а… Ха-а-а», – судорожно сипела девочка, не в силах произнести ни слова.
«Ну-ну, спокойней. Ты где? Дай руку, не бойся».
Она вцепилась в него, старик крякнул.
«Полегче, ты мне пальцы сломаешь. Знаешь ли ты, что страх – самый мощный из биопсихических стимуляторов? Под его воздействием мышечная функция может усиливаться в восемь раз».
«Дедушка! – пискнула девочка. – Выпустите меня отсюда! Пожалуйста, миленький!»
«Ну как я тебя выпущу? Я же не лифтер. Но ты успокойся. Сейчас мы вызовем диспетчера. У тебя есть мобильный?»
«Есть…»
«Доставай».
«Точно! Я маме позвоню! – Стуча зубами, девочка достала телефон и вскрикнула. – Не работает! Ни одной пипочки!»
«Конечно, не работает. Мы в стальном ящике. Сигнал не проходит. Но это ничего. Ты просто посвети, я найду, где тут кнопка вызова…»
Голубоватый свет закачался – рука девочки ходила ходуном.
«Ага, вот… Диспетчер!»
Ответили сразу.
«Слушаю».
«Это дом 24, корпус 1, второй под…»
«Тетенька! – заорала девочка, прижавшись губами к самому щитку. – Мы застряли! Миленькая! Дорогая! Скорей, пожалуйста!»
«От микрофона подальше. Не слышу ничего».
«Погоди… – Старик мягко отодвинул девочку. – Это вторая парадная. Тут школьница нервничает. На уроки опаздывает. Можно как-нибудь побыстрее нас вызволить?»
«Питание в шахте вырубилось. Не только во втором подъезде, во всех. Сейчас аварийную вызову. Ждите».
«Сколько ждать?! Я тут сдохну у вас! Хоть свет включите!»
Но сколько девочка ни кричала, ответа не было. Наверное, диспетчерша объяснялась с другими застрявшими. А может, просто отключилась, чтоб не надоедали, – все равно ничего не сделаешь, пока не прибудет мастер.
«Не трясись ты так. – Старик нашел в темноте острое плечо, легонько по нему похлопал. – Давай разговаривать. Легче будет».
«Я… не… могу, – с истерическим подвизгиванием ответил голосок. Но через несколько секунд девочка сама попросила. – Не молчите, а? Пожалуйста! Дедушка, говорите что-нибудь. Я слушать буду».
«Не только слушать, но и слушаться. Договорились?»
«Ага».
«Тебя пугает темнота. А ты зажмурься, да еще прикрой лицо ладонями. Представь себе, что тут светло, просто ты смотреть не хочешь… Ну как, стало полегче?»
«…Немножко… Я вас никогда не видела. Вы в нашем подъезде живете или в гостях были?»
«Кто ходит в гости рано утром? Я из 76-й квартиры».
«Это на девятом? Я думала, там никто не живет».
«Никто и не живет. Я эту квартиру год как купил, а выбрался сюда в первый раз. Так и стоит пустая, почти без мебели. Я вообще-то живу в Москве, но сам родом питерский. Когда-то на месте этой девятиэтажки стоял дом моих родителей. В шестидесятые снесли. Тут все так изменилось. А все равно тянет. Как говорится, к истокам. Вот и купил, хе-хе, недвижимость…»
Говорил он уютно, размеренно. Наверное, хотел, чтобы подружка по несчастью успокоилась. До этого пока было далеко, зубы у девочки так и клацали, но она очень старалась не сорваться.
«Говорят, у пенсионеров денег нет. А вы вон квартиру купили. Просто, чтоб оттянуться. Здорово».
«Я не пенсионер, – с обидой сказал старичок. – Я на телевидении работаю».
Это ее заинтересовало, даже трястись перестала.
«Реально? Очуметь! – Потом подумала и предположила. – Наверно, на канале „Культура“. Его бабушка смотрит».
«С чего ты взяла, что я работаю на „Культуре“?
«Там все старые».
Он еще больше обиделся.
«Не такой уж я старый. Просто с утра плохо выгляжу. Ты бы на меня вечером посмотрела. И вообще старость – понятие относительное. Я когда в твоем возрасте был… Тебе двенадцать с половиной?»
«Точно, – поразилась она. – Вы откуда знаете?»
«Когда мне было двенадцать с половиной, мне и тридцатилетние казались пожилыми».
«А то нет?»
Старик, который не хотел, чтобы его считали старым, вздохнул и не стал развивать тему.
«Что вы молчите? – сразу запаниковала девочка. – Вы тут? Дедушка!!!»
«Что ты орешь? Куда я денусь?
1 2 3 4 5 6 7 8