– Очередная бредовая идея?
– В Одессе я сойду на берег. Выясню, что там в действительности происходит.
– Я тебе сам могу сказать, что там происходит. Встречают с духовым оркестром, а на берегу снимают с них английское барахло и прямо в исподнем угоняют куда-то. Потом наших грузят, по крайней мере мы снова на это надеемся. Красивый город Одесса. Лестница там прямо к гавани спускается.
– Я сойду на берег.
– Не сойдешь. Русские запрещают.
– Я говорю по-русски, меня пропустят. Мир должен узнать правду.
– То, что там происходит, это их собачье дело. Не суйся туда, послушай старика. Пожалеешь потом. В странные времена мы живем.
– В чудовищные времена.
– Тут я с тобой не могу не согласиться.
Ранней весной поредевшая группа Дэна пересекла Польшу, а может, и Восточную Пруссию и, следуя вдоль чехословацкой границы, достигла Украины. То ли во Вчорае, то ли в Жутро им пришлось надолго застрять – у рядового Кроссбоу началось заражение крови. Рядовой Шоукросс никак не мог решиться ампутировать омертвевшие пальцы. Сам он страдал от поноса после того, как съел вареные побеги бука. Кроссбоу стонал, лежа на грязном диване в заброшенном, полном крыс деревенском доме. На кухне стояла крысоловка, но никакой приманки, кроме гноящихся пальцев рядового Кроссбоу, не предвиделось. Шоукросс так и не решился ампутировать пальцы Кроссбоу – его последние силы ушли на пережевывание буковых прутьев. Дэн нашел дохлую крысу и решил использовать ее как наживку. Лед на речушке недалеко от хутора взломала поваленная ветром ель. Там он промерз около часа, выудил только двух плотвичек и голавля. Сварили их целиком, но Кроссбоу даже есть не мог. Он бредил, бормоча что-то про детскую лошадку, которую выточил его отец-плотник, а когда у нее отломалась нога, отца уже не было в живых, чтоб починить. Все понимали, что недолго ему осталось мучиться. Рядовой Эванс изнемогал от расстройства желудка. У рядового Тимсона, далеко не красавца, лицо покрылось нарывами.
Раньше они боялись, что их настигнет группа полковника Хебблтуэйта, – теперь они об этом мечтали. Без офицера трудно было решить, что делать с рядовым Кроссбоу. О военвраче капитане Морли, который наверняка шел нога в ногу с полковником, теперь грезили как о спасителе. Но никто из своих не встретился им по пути на юго-восток только разрозненные группы побитых немцев да редкие русские грузовики, которые шли в противоположном направлении. А что, если немцев разместили в другом месте и все их товарищи остались в лагере? Едят себе свиную тушенку и спокойно ожидают отправки на Запад. Или, может, русские успели переправить их в Москву, под крылышко посольств? Сидят там в тепле, слушают по радио новости об окончании войны, икрой угощаются. А может, никого уже и в живых нет.
Наутро, проснувшись, они увидели застывшую гримасу боли на мертвом лице Кроссбоу. Похоронить его не было возможности: чтобы вырыть могилу в мерзлой земле, понадобился бы пневматический бур. Тело накрыли старыми мешками и положили на заднем дворе, предварительно сняв медальон, удостоверяющий личность. Следовало бы похоронить его по христианскому обряду, но среди них не было верующих. Рядовой Шоу-кросс произнес нечто вроде молитвы, звучавшей примерно так:
– О Боже Всемогущий, если ты есть, пусть он спит спокойно. На земле он натерпелся сполна. И если ты есть и слышишь нас, дай оставшимся в живых силы дойти до конца. – После паузы он заговорил стихами:
Когда исчезли небеса
И содрогнулась твердь,
Он дань свою отдал Тебе –
И рай, и ад, и смерть.
Все смущенно произнесли «Аминь» и отправились дальше. Желязо, Рджа, Сталь, Медзь – эти названия на чужом языке ничего для них не значили. Шоукросс водил растрескавшимися пальцами по измятой карте Центральной Европы. Должно быть, где-то близко большой город: может, Бжег, а может, и Краков. Они шли уже шестую неделю и износили первую пару ботинок. Снег таял, воды было хоть залейся, но пищи никакой. Дэн рыбачил, но пруды и ручьи рыбкой не баловали. Около Нысы они наткнулись на холмик и с радостью обнаружили под снегом замерзшую лошадь. У них едва хватило сил отковырять отнятыми у немцев ножами твердое, как камень, мясо и добрести до видневшегося на горизонте сарая. Развели огонь и зажарили куски дохлой конины. У рядового Гоу была соль: он нашел смерзшийся кусок в одном сарае милях в тридцати отсюда. Они с трудом жевали сладковатую конину, запивая ее талым снегом. Желудки наполнились, но к горлу подступила тошнота. Рядовой Шоукросс старался отвлечь их сказками братьев Гримм, но, услышав далеко не диснеевскую версию «Белоснежки», где в конце злую королеву заставляют плясать на свадьбе в раскаленных железных сапогах до тех пор, пока она не падает замертво под радостные крики гостей, все пришли в ужас. Следующим рассказчиком, ко всеобщему удивлению, стал Дэн Джонс. Он вспомнил про гунна Аттилу.
– Случилось это где-то здесь, в этих краях. Аттила нашел меч, торчавший острием из земли. Тот, кто владел этим мечом, не знал поражения в бою. На этом мече Аттила повелел выбить или нацарапать гвоздем букву А, инициал владельца. Именно по этой земле он прошел с огнем и мечом, как русские сейчас. Но до Англии, которая тогда называлась землей бриттов, он не дошел. А потом меч достался королю Артуру, валлийцу, и теперь А означало уже его имя. Уверен, этот самый меч мы видели в ящиках у русских тогда, в Роггене. Только теперь А уже ничего не значит.
– Откуда тебе известно про Аттилу? – произнес Шоукросс, подозрительно глядя на Дэна.
– У моего отца есть книга про этот меч. Ее написал один человек, с которым он познакомился в госпитале в прошлую войну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126