Ко времени переезда в Вену окончательно сформи­ровался своеобразный внешний облик композитора, ко­торый остался без изменений и в условиях большого города. Среднего роста, с хорошо сложенной крепкой фигурой, Брукнер производил импозантное впечатление своей внешностью, в которой простонародные черты со­четались с величавостью. Несмотря на появившуюся с годами склонность к полноте, он сохранял подвиж­ность походки и прямую осанку. Как и прежде, он носил просторные черные костюмы с короткими брюками (по­следнее объяснялось удобствами игры на ножной кла­виатуре органа); широкие манжеты, большой голубой платок, выглядывавший из нагрудного кармана, и мяг­кая шляпа с отвислыми полями дополняли его харак­терный облик. В неприятии столичной моды сказалась упрямая крестьянская натура Брукнера.
Непритязательна была и обстановка жилища компо­зитора на Вёрингерштрассе, где он прожил до 1876 года. Убранство двух небольших комнат на втором этаже, из окон которых открывался вид на Вену, было лишено показной роскоши, характерной, например, для байрейтской виллы Рихарда Вагнера. В это жилище одинокий композитор переехал вместе со своей незамужней се­строй Анной, исполнявшей обязанности хозяйки дома. После ее смерти в 1870 году домоправительницей стала Катарина Кахельмайр, «фрау Кати», верно служившая Брукнеру до последних дней его жизни. Вместе с ней он переселился в новую квартиру на Хесгассе, 7, где прожил почти 20 лет. Скудной мебели композитора едва хватило на то, чтобы обставить довольно большое по­мещение. Посетителей поражал аскетизм жилища, где все было подчинено одной цели - возможности рабо­тать. Рядом с полутемной передней, стены которой со временем покрыли лавровые венки, располагалась спаль­ня, где, помимо кровати и огромных кип нот, лежавших прямо на полу, находился бюст композитора работы Тильгнера; в рабочем кабинете стояли рояль, привезен­ный из монастыря св. Флориана, и фисгармония; мебли­ровку комнаты дополняли шкаф с выдвижными ящика­ми, небольшой стол и кожаное кресло. В этой спартански суровой обстановке возникли величайшие из творений Брукнера.
В первые годы жизни в Вене Брукнер должен был испытывать огромное удовлетворение от сознания, что исполнилась его заветная мечта. 1 октября 1868 года он приступил к преподаванию в консерватории Общества друзей музыки (сокращенно - Музыкального общества). В качестве преемника Зехтера он стал вести курс гар­монии и контрапункта, а также класс органа. Новый профессор быстро завоевал признание и любовь учени­ков. По воспоминаниям многих из них, обаяние Брук­нера-педагога заключалось прежде всего в его непо­средственности и умении живо, образно излагать учеб­ный материал. Но преподавание в консерватории при­носило Брукнеру и немало горьких минут. Вскоре он столкнулся с проявлением враждебности со стороны непосредственного начальника, секретаря Общества дру­зей музыки Л. Целльнера. Этот специалист по музы­кальной акустике и органу увидел в Брукнере опасного конкурента и всячески унижал его достоинство человека и музыканта. Так, он утверждал, что Брукнер «как ор­ганист ничто» («kein Organist»), во время его занятий тушил свет в аудитории или включал сирену (!) в со­седнем помещении. Однажды он сказал Брукнеру в ли­цо: «Было бы лучше, если бы вы выбросили на свалку свои симфонии и зарабатывали на жизнь фортепианны­ми переложениями». Кажется невероятным, что подоб­ное происходило в городе, где бережно сохраняли музы­кальные традиции и гордились своими композиторами.
Став профессором консерватории, Брукнер не изме­нил себе в стремлении к образованию; он смиренно за­нял место в аудитории университета, чтобы на протя­жении полугода, слушать курс истории музыки у Э. Ганслика. Более благоприятно, чем в консерватории, сложилась обстановка в придворной капелле, где Брукнер иа первых порах бесплатно выполнял обязанности органи­ста. Его давний покровитель, придворный капельмейстер Гербек даже хотел исполнить в капелле его Мессу ми минор, но этот план не удалось осуществить из-за тех­нических трудностей.
Несмотря на значительные творческие успехи 45-лет­него композитора, его известность по-прежнему основы­валась на замечательном даре органного импровизато­ра. В 1869 году Брукнер был приглашен на освящение нового органа церкви св. Эвра (St. Epvre) в Нанси (Франция), в котором принимали участие лучшие фран­цузские органисты. Церемония освящения состоялась 28 и 29 апреля. В первый день Брукнер исполнял орган­ную музыку Баха и свободную импровизацию, на вто­рой день импровизировал на мелодию австрийского гим­на «Gott erhalte» Гайдна. Успех был настолько велик, что глава известной в то время французской органной фирмы Мерклин-Шютце пригласил его в Париж. Вы­ступления Брукнера в столице Франции сопровождались сенсационным успехом. Сначала он играл в помещении фирмы на одном из ее инструментов, а затем на боль­шом органе собора Парижской богоматери. Его порази­тельное искусство импровизации вызвало восхищение собравшихся, среди которых находились выдающиеся французские композиторы К. Сен-Сане, С. Франк, А. То­ма, Д. Обер, Ш. Гуно.
Через два года после этого Брукнер одержал триумф в Лондоне, куда был приглашен в числе лучших орга­нистов мира для опробования нового инструмента в ко­ролевском Альберт-холле. Начав выступления в Лон­доне 2 августа 1871 года, Брукнер дал в Альберт-холле шесть концертов, проходивших с возрастающим успе­хом; затем его пригласили выступить в гигантском Хру­стальном дворце, где состоялись еще пять концертов. Брукнер исполнял органную музыку Баха и Мендель­сона;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28