Афина раскинула крылья и начала парить. Она держала ноги поджатыми, будто брала высокий барьер, – самый широкий конкурный барьер в мире.
Афина опустила одно крыло, накренилась и повернула. Линди ахнула. Земля встала к ней боком. Далеко внизу она увидела глядящего на них Стивена. Афина пронеслась точно над ним. Он повернулся, следя за ними глазами, затем засмеялся, и бросился за ними, махнув рукой и что-то крича. За ним по пятам будто котенок, прыгал Илья.
Плечи и бока Афины покрылись потом, он обратился в пену там, где ведущая кромка крыла касалась бока, когда она опускала крылья. Она начала тяжело дышать. Взмахи крыльев замедлились, и она канула к земле, но в последний момент вскинула голову и снова попыталась подняться в небо. Линди понятия не имела, какой ей подать сигнал, чтобы она опустилась на землю. Она села прямее и поплотнее, – это был стандартный прием выездки, который заставлял лошадь замедлиться и сгруппироваться. Афина отреагировала. Она выставила крылья вперед под более острым углом. Скорость упала; они спускались. Афина снова забила крыльями, тормозя. Она коснулась земли копытами, – словно орел, протягивающий когти к добыче, – касаясь ее в галопе – полубег-полуполет. Линди снова придержала ее, перевела в кентер, заворачивая по широкой дуге вокруг корабля Стивена.
Кентер перешел в рысь. Афина, зашелестев крыльями, сложила их вдоль
боков, прикрыв ноги Линди теплом иссиня-черных перьев. Линди дышала еще тяжелее Афины. На глазах от ветра выступили слезы. Афина пробежала до Стивена, и остановилась.
Линди соскользнула со спины Афины. У нее тряслись колени и сама она вся дрожала. Она потрепала Афину по шее, зарывшись лицом в ее густую гриву. Она смеялась и плакала одновременно. Афина тыкалась носом ей в бок.
– Тебе понравилось, сладкая моя? – сказала Линди. – И мне тоже. О, мне тоже!
Стивен положил руку Линди на плечо. По контрасту с холодом ветра она показалась очень теплой.
– Сначала я не знал, оторветесь ли вы от земли, – Он, похоже, тоже запыхался. – А потом я не знал, вернетесь ли вы на землю.
Линди вытерла глаза рукавом.
– Вся эта выездка, дрессура… – сказала она. – А я так и не знаю, как подать сигнал «спускаемся с небес».
Стивен улыбнулся.
– Мне нужно ее отшагать, – сказала Линди. – У тебя есть старое одеяло?…
Он исчез внутри «Диониса». Линди начала прохаживаться с Афиной,
чтобы ее не прохватило и она не простыла. Вернувшийся Стивен протянул ей легкое одеяло, – похоже, оно было из белого шелка.
– Оно станет ужасно грязным, – сказала она.
– Ну и ладно. Оно не станет возражать.
Она подумала, что он шутит. Но одеяло будто само облегло Афину,
мягко обтекая ее бока. Линди с любопытством дотронулась до него. Оно явно испускало тепло.
– Что это?
– Шелк.
– Живой?
– В некотором роде. Нечто среднее между живым и неживым. Оно
умеет оборачивать тебя и следить, чтобы тебе было тепло. Похоже, что это доставляет ему радость, – если ты рискнешь использовать это слово для существа, не обладающего разумом. Несчастным его тоже можно сделать – если ты его не используешь, оно умирает.
Линди просунула руку под одеяло. Шкура Афины была сухой и теплой – не горячей, – там, где на нее лег шелк.
Линди отпустила ее. Афина, должно быть, истратила огромное количество энергии на полет, но сейчас она не выказывала признаков усталости. Спокойная и энергичная, она вышагивала длинными благодаря низкой гравитации шагами. И даже то и дело поднимала голову и смотрела в странное, со светлым рисунком, небо. Тогда ее крылья приподымались и шелестели под накинутым шелком.
Линди повернулась и крепко обняла Стивена.
Стивен обвил руки вокруг нее и теперь держал ее – осторожно, опасливо, – памятуя о своей немалой физической силе. Линди дотронулась до его щеки и провела кончиком пальца по взлетающему росчерку брови.
Он воспринимал ее разум, ее устремление, и, да, – ее красоту. Даже вулканцы не до конца вытравливали эстетическое восприятие из своих детей. Но больше Стивен ничего не чувствовал.
Он накрыл ее руку, касающуюся его щеки, своей. И отнял ее руки от себя.
– Линди, не надо, пожалуйста.
– Что-то не так?
Он отвернулся.
– Я не могу…
– Почему?
– Потому что я вулканец!
Врял ли человеку было бы под силу сдвинуть его с места. Линди дотронулась до его локтя и снова повернула лицом к себе.
– Но ты не такой… – сказала она.
Он сел на полоз «Диониса». Его плечи опустились.
– Я пытался, – сказал он. – Но меня растили вулканцем,
тренировали… – Он сложил ладони вместе, выгнув каждую чашкой. – Они учат отсекать все чувства. Помещать их в кокон, слой за слоем, – пока он не становится настолько толстым, что его нельзя пробить. Если ты восстаешь, задаешь вопросы, они становятся с тобой более терпеливыми. Немного времени – и…
– Так вот что с тобой случилось.
Он кивнул.
– Я постоянно пытаюсь пробить этот кокон, пробить насквозь,
надеясь… но я боюсь, что если мне это удастся, внутри не окажется… ничего. – Он открыл ладони и подбросил воздух, что был между них, к небу, – словно фокусник, выпускающий голубя. Но голубя не появилось. Не появилось ничего.
– Я никогда никого не любил, Линди. Кое-кто меня однажды любил, и я хотел… я притворился… Но она поняла. Она в конце концов узнала. Я не хочу ранить кого-то еще раз так, как я ранил ее. Я не хочу ранить тебя.
Вместо того, чтобы уйти, она обняла его и держала так, предлагая
утешение – возможно, нуждаясь в утешении сама. Стивен гладил ее волосы, зная, что жест этот пуст и отчаянно желая, чтобы он смог наконец дать какой-нибудь настоящий ответ.
Он открыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134