Хотя Джим по прежнему должен был выполнять каждый день упражнения.
– Они еще заявляют, что ты не можешь меня слышать из-за лекарств.
Но они не правы. И мне наплевать, если они думают, что я спятил, что разговариваю с тобой. – Джим вспомнил последние несколько дней в регене, сумерки полусна, смятения и сновидений. – Я видел, что на Гиоге все идет не так. И по-прежнему не могу поверить, что Сиерен мог совершить такую ошибку. Я видел – пусть это странно звучит, Гари, я знаю, но я видел канву того, что там происходило. Я знал, что если все просто затихнут на тридцать секунд, если все коммандеры просто остановят огонь на минуту, то кризис минует. Но этого не случилось, Боже, я восхищался Сиереном. – Джим никак не мог поверить, что Сиерен ошибся, не мог поверить, что Сиерен и столь многие погибли. Он глубоко вздохнул. – Я видел, что происходит, я знал, как это остановить, но я ничего не мог сделать, и все пошло кувырком. Так ли это выглядело для Сиерена? Так ли это было бы для меня, если бы я командовал на Гиоге? Аксанар тоже ведь мог вылиться в такое, но этого не произошло. Там мы покрыли себя славой и не нарушили мирное соглашение. Что, это была просто удача?…
Ему показалось, что веки Гари дрогнули. Но это просто был либо рефлекс, либо воображение Джима.
– Ладно, – сказал он, – спи, поправляйся. Мне уже скоро нужно на
«Энтерпрайз», но если кораблю придется обойтись без первого офицера в течение нескольких месяцев, так все переживут. Я выдвинул тебя на эту должность, мой друг, и ты займешь ее, как только поправишься.
– Доброе утро, капитан.
Темные волосы Гари свесились, закрывая лоб. Джим откинул их.
– Капитан?…
Джим поднял взгляд. Рядом стояла Кристина Чэпэл, из персонала отделения интенсивной терапии. Джим слышал ее, только не осознал, что она обращается к нему. Он еще не привык к новому рангу. Он получил его, когда все еще был в регене. Он потерял сознание, будучи коммандером, космокрейсер которого развалился вокруг него на куски; а очнулся капитаном с новой медалью и звездолетом класса «Созвездие», ожидающим, когда он примет командование.
– Простите, мисс Чэпэл. Доброе утро.
– Биотелеметрия коммандера Митчелла очень обнадеживает. Я
подумала, вы захотите узнать. – Эффектная молодая женщина; ее светлые волосы были уложены в прическу, обрамляющую лицо.
– Тогда почему он не просыпается? – сказал Джим.
– Он проснется, – сказала Чэпэл. – Проснется, когда будет готов. – Она вручила ему распечатку.
Проведя здесь столько времени, он научился разбираться в них. Он просмотрел распечатку. Данные действительно были неплохими. Тревожное смешение невроимпульсов в регенерируемом позвоночнике Гари обрело закономерность, а позвонки затвердели по сравнению с прежними призрачными тенями самих себя, когда они были только хрящевыми образованиями. Насколько Джим мог судить, разорванные внутренние органы Гари были теперь полностью восстановлены. Джим вернул распечатку.
– Я смотрю, у него сердце восемнадцатилетнего, – сказал он.
Она улыбнулась. В отделении регенерации бытовали шутки с бородой;
одна из расхожих гласила: «Да, – в банке на ближайшей полке».
– А доктор Маккой звонил, чтобы спросить, как его дела? – спросил
Джим.
– Нет.
– Странно. Мы с ним должны вместе отправиться в космодок…
позже. Я так надеялся, что и Гари будет с нами…
– Наверное, доктор Маккой решил продлить свой отпуск.
– Возможно. – Джим невесело усмехнулся. – Я, похоже, лучше
справился, чем сам ожидал, когда выпихал его немного отдохнуть. Я даже не знаю, куда он подался.
– Можно вас спросить?
– Конечно.
– Почему доктор Маккой называет коммандера Митчелла «Митч», в то время как вы зовете его «Гари»?
– Все называют Гари «Митчем», кроме меня. Он получил это
прозвище во время нашего первого кадетского тренировочного полета. Но я уже знал его год, и как-то так и не смог перенастроиться.
– А он как вас называет?
Джим почувствовал, что краснеет. Он подумал, что, может, отделаться тем,
что сказать ей, что Гари зовет его Джим, как все. Хотя, как только Гари придет в себя, эта сказка разлетится в пух.
– Он зовет меня «малыш», – сказал Джим. – Я немного моложе его, и он
никогда не дает мне забыть об этом. – Он не сказал ей, что был младшим в своей группе более года. Он знал, что она скажет: «Скороспелка, а?…». Достаточно неприятно, когда тебя так называют в пятнадцать или двадцать лет. В двадцать девять это просто смешно.
– Так, значит, вы давно знаете коммандера Митчелла?
– Десять лет. Нет, одиннадцать. – Джим потерял в регене три месяца. Он
вылетел на Гиогу весной, когда холмы к востоку от города зеленели после зимних дождей; когда он пришел в себя, – ему казалось, что прошло недели две, – холмы бледно золотились, опаленные летом. Теперь уже близилась осень, а Гари все еще был здесь.
– С ним будет все в порядке, капитан. Я обещаю.
– Спасибо, мисс Чэпэл. Мисс Чэпэл…
– Да, капитан?
– Не окажете мне любезность?
– Если смогу.
Он замолчал, спрашивая себя, можно ли просить ее сделать то, что все специалисты считают бесполезным.
– Я знаю, считается, что смысла в этом нет, но я все вспоминаю то
время, – перед тем, как я пришел в себя. Я мог слышать… или думал, что могу… но я не мог открыть глаза и не знал, где я, или что со мной случилось. Пока Гари все еще спит, не могли бы вы… говорить с ним. Говорить ему, что происходит, и что с ним все будет в порядке…
– Конечно, могу, – сказала она.
– Спасибо. – Он заколебался. – Я скоро должен прибыть в космодок.
Я бы хотел оставить записку…
– Вы можете написать ее в кабинете там, за дверью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134