В Баден-Бадене эти украшения переплавили в золотой слиток. Позже вместе с другими его обнаружили в разбитом черном «Мерседесе» (номерной знак TL9246) на обочине дороги в Больцано, единственном во всей Италии городе, где не умеют готовить настоящие спагетти.
Что было дальше? Уволенный за финансовые упущения служащий стал менеджером центрального Бундесбанка в Вене. Механик купил несколько гаражей вдоль виа Эмилиа. Адвокатский сынок неплохо потрудился на Нюрнбергском процессе, где судили военных преступников, принимал непосредственное участие в подготовке новой редакции Женевской конвенции, регламентирующей права жертв войны, председательствовал в Высшем европейском суде и в Иерусалиме на процессе по делу Эйхмана. Немецкий офицер, едва не отправившийся на тот свет от острого приступа аппендицита, впоследствии был освобожден американцами от судебного преследования и перебрался в Солт-Лейк-Сити в качестве военного консультанта; во время операции «Залив свиней»1 он входил в команду Джона Кеннеди, а позже сопровождал Никсона во время его визита в Китай. Максима в 60-м готовила гугенхаймовские выставки в Венеции, затем переехала в Нью-Йорк, когда Фрэнк Ллойд Райт выстроил Центр Гугенхайма, вышла замуж за представителя аукциона «Сотби», и в настоящее время эта богатая вдовушка живет себе припеваючи в жилом комплексе «Дакота Билдингз» в квартире с видом на западную часть Центрального парка. В ее гостиной висят Дали, два Брака и ранний Ренуар, а о том, какие сокровища собраны в будуаре, можно только догадываться. Говорят, в туалете у нее висит настоящий Веласкес, в ванной комнате – Альтдорфер, а в банковском депозитарии – натюрморт Караваджо. Это был нехарактерный Веласкес, и потому он не привлек ничьего внимания. Работы Альтдорфера мало кто знает, и Максима не слишком рисковала, хотя один из ее гостей весьма точно определил рыночную цену картины. Караваджо все узнали бы с первого взгляда, поэтому она не рискнула повесить его даже у себя в спальне.
Иголка в сене
Когда немецкая Пятая армия вступила в Польшу, трое фермеров-католиков собрали все свои драгоценности и спрятали вместе со своими тринадцатью детьми на сеновале. По требованию нацистов, пожелавших выпить за успехи фюрера, фермеры принесли из погребов лучший шнапс. А в это время дети, решив сделать сюрприз родителям и их гостям, выбрались из своего укрытия и явились в дом, увешанные драгоценными украшениями. В результате немцы конфисковали детей, драгоценности и пять коров. Выковыряв золото, они отправили его в Мюнхен, где оно было для удобства переплавлено в золотые слитки. Один из этих слитков с пометкой «скоропортящийся продукт» совершил путешествие в Баден-Баден и стал достоянием лейтенанта Харпша, а чуть позже девяносто два слитка были найдены в разбитом черном «Мерседесе» (номерной знак TL9246) на обочине дороги возле Больцано, единственного города в Италии, где не умеют готовить настоящие спагетти.
Но на этом драма не закончилась. Один ребенок пропал вместе с золотым ожерельем. Семьи переворошили сеновал, потом в отчаянии разметали сено по всему двору, но так и не нашли ни ребенка, ни ожерелье. О ребенке известно, что это была девочка и звали ее Хика; об ожерелье известно, что оно стоило триста тысяч немецких марок. Ни девочку, ни ожерелье фермерам-католикам не суждено было увидеть.
Спустя неделю после того как немецкая Пятая армия совершила свой победный марш, попутно ликвидировав десятки тысяч польских евреев, а Великобритания объявила войну фашистской Германии, некая еврейская семья, жившая по соседству с фермерами-католиками, сумела раздобыть английские паспорта, купила новенькие чемоданы и отбыла в Ланкастер, где
устроилась работать на полотняную фабрику. С собой они вывезли девочку-сироту, которая была в восторге от своего нового имени – Адовишер, что значит на идиш «иголка».
Коллекционер
Альберт Альбер сумел выманить у своих многочисленных родственниц ни много ни мало тридцать семь обручальных колец, в обмен выдав им расписки на розовой бумаге со своими инициалами, выведенными синими чернилами. Он заверил их, что после войны они получат назад свои кольца, да еще набежит пятьдесят процентов сверху благодаря высокой котировке германского золота на биржах Лондона, Токио и Нью-Йорка, не говоря уже о Берлине. Его речи, звучавшие как официальные заявления центрального банка, впечатляли и внушали оптимизм. Он объяснял своим родственницам, что под обеспечение их золота будут приобретены японские ценные бумаги, что позволит вести успешные военные действия против англичан в Сингапуре. Эти розовые расписки принимали в бакалейных лавках местечка Кельстербах под Висбаденом и выдавали под них продукты в кредит. Женщинам надо было кормить голодные семьи, и им хотелось верить, что в посулах Альберта нет ничего невероятного. Бакалейщикам Кельстербаха за согласие принимать у покупателей розовые расписки Альберт обещал военные кредиты, которые якобы ему уже обещаны за принудительное скармливание свинины местным раввинам с целью отлучения их от еврейства. Употребляющий свинину раввин, доказывал Альберт, автоматически перестает быть евреем, так как он морально дискредитирует себя в глазах собственного народа. Обсуждая этот план с влиятельными евреями, он сулил им в случае сотрудничества хорошие барыши на восстановление разгромленных в «Ночь хрустальных ножей» синагог, каковые он рассчитывал выручить от продажи на аукционе купленных по бросовой цене кирпичей, оставшихся после сноса полуразвалившегося нефтеперерабатывающего завода в пригороде Висбадена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70