Далее об этом деле я был вынужден узнавать из газет и от Джо Скотта. Поскольку Джо работал в еженедельнике, происшествие там хотели преподнести со всеми подробностями. Назавтра я узнал, что из этого получилось: «Жена военного моряка покончила жизнь самоубийством, узнав о побеге мужа». Джо рассказал мне, что на хлебном ноже, перерезавшем горло Бесси, были отпечатки ее собственных пальцев и еще отпечатки пальцев Кейт Морган. Кейт Морган утверждала, что наличие ее отпечатков является вполне закономерным, так как она резала ножом хлеб. Она была напугана и опечалена смертью соседки, и, кроме того, у нее имелось первоклассное алиби.
Задолго до полуночи, часа, когда Бесси покинула бар «Париж», миссис Кейт Морган, поговорив по телефону, отправилась на всю ночь в некий отель, к некоему господину. Когда она вернулась, в доме уже находилась полиция.
Джо заинтересовало, что Бесси Ленд упомянула «Черный Израиль», но знал он о нем не больше меня.
Сидя в задумчивости за ланчем, он теребил кончик своего длинного острого носа.
– Попробуй поговорить с Уэнлесом, – посоветовал он в конце концов. – Видимо, это еще одна негритянская организация, а он знает о них все.
– Саймон Уэнлес? Социолог?
– Именно. Он написал очень хорошую книгу о природе расовых волнений. Наверное, она вышла, когда ты уехал.
– Наверное. Я немного знаком с Уэнлесом. Он все еще в Анн-Арборе?
– Да, насколько я знаю.
Уэнлес был в Анн-Арборе. Через два часа я нашел его в небольшом кабинете Энжел-Холла, главного здания Мичиганского университета. Он сидел один, с головой заваленный бумагами: стопки на столе, на стульях, на полу, на опоясавших стены полках. Когда я постучал в приоткрытую дверь, Уэнлес поднял голову и улыбнулся, словно был рад дать отдых глазам.
– Чем могу быть полезен, сэр?
– Моя фамилия Дрейк. – Мы обменялись рукопожатиями, и Уэнлес предложил мне сесть. – Не хочу отнимать у вас много времени долгим рассказом, но, возможно, вы могли бы помочь мне, сообщив кое-какие сведения.
– Единственное, чем я могу торговать. А какого рода сведения?
– Насколько я понимаю, вы хорошо знаете негритянское население Детройта.
– Я изучаю его много лет. Грандиозный народ. Может быть, вам попадалась моя книга о волнениях?
– К сожалению, там, где я был, даже сокращенный выпуск иллюстрированного журнала считался большой роскошью.
– Простите, к слову пришлось. Глупо, но автору трудно удержаться и не упомянуть о своей книге.
– Мне сказали, что вы много знаете о негритянских общественных организациях. Вы когда-нибудь слышали о «Черном Израиле»?
– Постойте, постойте, что-то припоминаю. Да, слышал, но мне ни разу не удалось, как бы это сказать… проникнуть туда.
– Это что-то вроде «Черной руки» или нет?
– Боже упаси! Надеюсь, что нет. Это расистская организация, выступающая за большее равноправие, за предоставление более широких возможностей неграм и так далее. Подобных ей – множество.
– Значит, вам ничего не известно о тайной или преступной стороне деятельности «Черного Израиля»? Ничего, что бы могло привести к убийству?
– Скажу вам откровенно, мистер Дрейк, мои исследования касались в основном организаций, имевших отношение к детройтским расовым волнениям. Насколько я знаю, «Черный Израиль» не занимался там активной деятельностью. Изучив ситуацию, я пришел к выводу, что негритянские объединения похожего толка либо играли незначительную роль в разжигании волнений, либо вообще не имели к ним отношения. Их возникновение явилось следствием различных факторов: социальное расслоение, зависть, успехи негров, вызывавшие неприятие у реакционно настроенных южан, осевших в Детройте. Неприязнь намеренно подогревалась разного рода демагогами, а иногда и вражескими агентами.
Мне было некогда слушать лекцию, поэтому я сказал:
– Большое вам спасибо. Можно мне от вас позвонить?
– Конечно. Жаль, что именно на ваш вопрос у меня не нашлось ответа. «Черный Израиль» – организация тайная, она всегда остается в тени, хотя, возможно, имеет большое влияние. Я вам советую расспросить о ней кого-нибудь из образованных негров. Они обычно знают о том, что происходит в их среде.
– Спасибо, попробую. – Сняв трубку, я набрал номер Эрика.
Когда он ответил, я сказал:
– Это Сэм. Я из Анн-Арбора, скоро уеду.
– Где ты находишься?
– В Энжел-Холле.
– Я собираюсь в город. Может, встретимся в «Дейвенпорте»?
– Через полчаса. – Я повесил трубку.
Старый салун и ресторан «Дейвенпорт» был совсем рядом с Мэйн-стрит. Я зашел туда и, пока ждал Эрика, съел булочку с ветчиной и выпил пива. Когда он появился, я заказал то же самое для него и еще пива себе. Потом я заметил, что в руке он держит сегодняшнюю детройтскую газету, а физиономия у него пошла красными пятнами.
– Почему ты не сказал мне ничего по телефону? – спросил он, не успев сесть.
– Рядом со мной был доктор Уэнлес. Я подумал, что не стоит говорить при нем.
– Понимаю. Что, черт возьми, все это значит? Во что мы вляпались?
– Это-то я и хотел с тобой обсудить. Полиция снова настаивает на самоубийстве. Таким образом, за две недели мы имеем два самоубийства. Одно на Оаху, другое в Детройте. Может, это совпадение, что оба тела нашел я. А может, именно это совпадение заставило меня без всяких на то оснований заподозрить, что две эти смерти как-то связаны между собой. Но, ей-богу, я в этом убежден и не верю, что то и другое – самоубийства.
– Не представляю, как ты собираешься объединить эти две истории. У тебя нет ни одного конкретного подозреваемого.
– Гектор Ленд мог убить Сью. Сколько дней, как он сбежал с корабля?
– Давай посчитаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60