Она смотрела на мою грудь. Опустив глаза, я увидел у себя на груди высыхающее пятно в том месте, где ее касалось окровавленное лицо незнакомца.
– Вы тоже ранены? Могу я что-нибудь для вас сделать?
– Ровным счетом ничего, – ответил я и вышел наружу.
Керриган стоял у моей машины, склонившись возле открытой дверцы. Услышав звуки моих шагов по гравию, он резко выпрямился.
– Раненый еще дышит? – спросил я.
– Да. – Алкогольный румянец сбежал с его лица, оставив лишь отдельные пятна. – Не думаю, что его следует трогать, но если хотите, внесем его в дом.
– Он может перепачкать ваш ковер.
– Незачем злиться, приятель. Вы же слышали, что я предложил внести его.
– Забудьте об этом.
Он придвинулся ближе ко мне; его серые глаза тускло поблескивали при электрическом свете.
– Где вы его нашли?
– Примерно в двух милях к югу от базы морских пехотинцев, в кювете.
– А могу я спросить, почему вы привезли его именно сюда?
– Можете. Это был первый дом, который мне попался. В следующий раз я проеду мимо.
– Я не это имел в виду. Просто я подумал, было ли это совпадением?
– Совпадением? Вы его знаете?
– Да. Он водит один из грузовиков Майера. Его зовут Тони Акиста.
– Значит, вы его хорошо знаете?
– Я бы так не сказал. В моем бизнесе мне приходится иметь шапочное знакомство с большинством подонков из Лас-Крусес. Но я не якшаюсь с мексиканскими водителями грузовиков.
– Вам повезло. У вас есть предположение о том, кто мог его подстрелить?
– Глупый вопрос.
– Все же я попросил бы вас на него ответить.
– А кто дал вам право задавать мне вопросы, приятель?
– Что-то не припоминаю, чтобы у меня были такие приятели.
– Вы не назвали своего имени.
– Верно, не назвал.
– А я могу задать вам парочку вопросов? – осведомился он. – Вы часом не подстрелили его сами?
– Вы очень проницательны. Естественно, подстрелил и сейчас бегу с места преступления.
– Я просто спросил, потому что заметил на вас кровь.
Его злобно ухмыляющийся рот притягивал мой кулак, как магнит притягивает железо. Он был крупным и еще довольно молодым парнем, но выглядел каким-то рыхлым, вроде бы перезрелым. Я спрятал кулак в карман и подошел к противоположной дверце машины.
Включив свет, я увидел, что Тони Акиста все еще пускает алые пузырьки. Но теперь его глаза были полностью закрыты. Он оставался слеп и глух к усилиям поддержать тлеющую в нем жизнь. На дороге показалась машина «Скорой помощи».
Я поехал в больницу следом за ней по пригородному шоссе, мимо мотелей, маленьких домиков и трейлеров, где солдаты, торговцы, туристы и переезжающие с места на место рабочие проводили время с подругами на одну ночь. У перекрестка, где соединялись две магистрали, «скорая помощь» свернула в аллею налево.
Зеленая стрелка погасла, и мне пришлось ждать. На расстоянии виднелось длинное белое здание больницы, поблескивающее огоньками. Ближе к шоссе экран открытого кинотеатра, на котором двое мужчин тузили друг друга в ритме музыкального сопровождения, светился на темном фоне неба, словно ночной кошмар.
Я обнаружил дверь в приемный покой в задней стене больницы. Красная светящаяся надпись «Скорая помощь» отбрасывала жутковатый отсвет на покрытую пятнами машинного масла подъездную дорожку. Прежде чем войти, я взял из сумки чистую рубашку и надел ее.
В приемном покое полдюжины человек в белых халатах собрались вокруг стола, на котором лежал Тони Акиста. Теперь его губы тоже стали желтыми. Кровь из перевернутой горлышком вниз бутылки капала по резиновой трубке, прикрепленной к его руке.
Молодой врач склонился над Акистой и надавил пальцами ему на глаза. Акиста не шевельнулся. Казалось, все в комнате затаили дыхание. Я подошел к врачу. Он бросил на меня резкий взгляд.
– Вы пациент?
– Свидетель. Я нашел этого человека.
Врач покачал головой:
– Вам следовало найти его пораньше. – Он повернулся к одной из медсестер: – Больше не тратьте на него кровь.
Сестра перетянула резиновую трубку и отсоединила полупустую бутылку. Запах смерти щекотал мне ноздри.
– Он умирает, доктор?
– Он умер. Нет ни пульса, ни дыхания. Должно быть, он кровоточил уже некоторое время – в его организме, возможно, не осталось ни пинты крови.
– Пулевое ранение?
– Да, безусловно. Огнестрельные раны в легкое часто смертельны.
Я посмотрел на лицо Тони Акисты. Оно стало восковым, а рот приоткрылся, словно в усмешке.
Доктор сочувственно посмотрел на меня:
– Этот человек – ваш друг?
– Нет. Но видеть такое никому не приятно. Вы уведомили полицию?
– Да, офис шерифа. Это случилось в нашем округе, не так ли?
– Во всяком случае, его столкнули в кювет в пределах этого округа.
Врач двинулся к двери, бросив через плечо:
– Думаю, шериф захочет с вами побеседовать.
Я не сказал ему, что ожидать полицию в стерильных помещениях – это моя профессия, и сел на складной металлический стул возле приемного покоя. Вокруг меня продолжалась больничная жизнь. Сестры входили и выходили, освобождая помещение для следующего пациента. Покрытое простыней тело Тони Акисты повезли на тележке в морг в конце коридора.
Часть моих мыслей последовала за ним в холодный сумрак. Так иногда бывает, когда видишь смерть человека моложе тебя. Я чувствовал, будто какая-то часть меня превратилась в воск под ярким светом больничных ламп.
Где-то послышался детский плач. Быть может, новорожденный младенец оставил неизменным количество населения Лас-Крусес.
Глава 2
Высокий человек в сером деловом костюме открыл дверь морга. Его безукоризненно белая широкополая шляпа едва не задела верхнюю притолоку. Хлопнув ладонью по бетонной стене, он обратился к своему помощнику:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57