Совсем ни одной. Поэтому есть нечто приятное в том, что рядом находятся женщины. Кроме того, мне всегда хотелось завести собаку.
— Завести собаку не трудно.
— Но и не так легко, как вы думаете. Я — жертва дефицита собак. Опасайтесь людей, не имеющих собак.
— Похоже, сегодня вы действительно чувствуете себя лучше.
— А как же иначе? Дальше ехать было некуда.
— Вам следует поторопиться, если хотите что-нибудь съесть. Я уже давным-давно пообедала. — И она вернулась к Тессингерам.
Вагон-ресторан все еще был переполнен. И когда я проходил между столиками, мои уши покраснели. Я знал, что могут говорить за моей спиной старые кумушки. Напился чуть не до смерти, опозорив форму, хотя они думали, что я обладаю большим чувством собственного достоинства. Но беда была в том, что кумушки знали только половину правды. В свете утреннего похмелья мои поступки прошлой ночью выглядели преступно глупыми.
Майор Райт сидел за столиком один и кивнул мне, приглашая присесть рядом.
— Вы выглядите лучше. А как чувствуете себя?
— Ничего. Но горло все еще воспалено.
— Эфир — довольно сильное раздражающее вещество. Сегодня во второй половине дня я посмотрю ваше горло.
Выглянув в окно, я был поражен. Я покинул Детройт и Чикаго, которые были погружены в холодную зиму, привычную для городов на берегах Великих озер. А теперь из окна открывались прерии без малейших следов снега, залитые солнечным летним светом.
— Где мы теперь? Я не взглянул на расписание.
— В Техасе. Последняя остановка называлась Амарильо.
— Сюда рано приходит весна.
— Здесь сейчас лучшее время года, поскольку летом бывает очень жарко.
Тема погоды на этом исчерпалась, и я задал вопрос, который вертелся на языке:
— Что с Хэтчером?
— Его тело сняли с поезда в Вичите. Я передал его и бутылку с виски в полицию штата Канзас. Они собираются связаться с полицией штата Миссури и попытаться разыскать человека, который продал эту бутылку, но сомневаются, что удастся это сделать. Канзас-Сити — большой город.
— А как поступят с его телом?
— Отвезут к ближайшим родственникам в Канзас-Сити. У него там живет брат, судя по документам. Естественно, там сделают вскрытие. Я бы предпочел сам это сделать.
— Не разделяю вашего желания.
— Это очень интересный процесс. Эфир выделяют из тканей с помощью дистилляции. Насколько помню, этот процесс описан у Геттлера.
Поглощая не очень вкусные мясные котлеты, мы смотрели на высохшие плоские поля, которые проплывали мимо нас. По горизонту протянулась черная завеса дыма от горевших на отдаленных нефтяных приисках факелов.
— Значит, смерть Хэтчера отнесена к несчастному случаю?
— Не знаю, как еще ее можно рассматривать. С позиций продавца зелья, произошло непреднамеренное убийство.
— А не могло случиться так, что бутылку отравили в поезде?
— Ту дырку нельзя было просверлить, в этих условиях.
— Но может быть, эфир добавили в бутылку после того, как я ее открыл? Мы оставляли ее там несколько раз без присмотра.
— У кого же мог оказаться с собой эфир?
— Например, у доктора, — сказал я наугад. — Есть ли другие доктора в поезде?
Майору Райту не понравилось такое предположение. Его лицо нахмурилось и приняло выражение оскорбленного достоинства.
— Не знаю. Возможно, есть. Но работники медицинской службы не занимаются тем, что добавляют эфир в бутылки со спиртным.
— Понятно, не занимаются, — заметил я примирительно. — Значит, сами вы допускаете, что Хэтчер погиб случайно?
Целую минуту он не отвечал, а потом произнес:
— С физической точки зрения, да. С психологической — дело обстоит сложнее. Хэтчер должен был знать, что пьет плохое спиртное. Знали об этом и вы, правда?
— Я знал, что это зелье плохое. Но не до такой степени.
— И все же вы должны были понимать, что рискуете. Почему же вы его пили?
— Мне хотелось пропустить стопку, а в наличии было только это зелье.
— Вот именно. Вам хотелось выпить. А почему? Почему хотел выпить Хэтчер? Я скажу вам. Если коротко, то потому, что вам не очень нравилась жизнь. Вам хотелось немного уйти от действительности, немного умереть. Впрочем, главным образом вам хотелось убежать от себя. Чрезмерное пьянство — это постепенное преднамеренное самоубийство.
В другое время меня бы заинтересовали его разглагольствования, но в тот момент мне надо было подумать о многом другом. Накануне вечером я собирался рассказать обо всем майору Райту. Теперь же понял, что это бессмысленно. У него уже сложилось мнение, и, возможно, было бы пустой тратой времени пытаться разубедить его в нем. Даже если бы я и попытался это сделать, то какую причину мог бы привести в оправдание смерти Хэтчера? И кого из пассажиров можно было бы подозревать?
Мысленно я попытался еще раз проследить всю цепочку событий вплоть до смерти Хэтчера. Моя краткая потеря сознания повисла перед событиями этого вечера как занавес, который искажал всю картину. Воспоминания походили на пустые стаканы, которые, как по волшебству, снова наполнились горячим распирающим ощущением, граничащим с тошнотой, обрывками разговоров, чрезмерным количеством сигарет, неожиданно ярко освещенными лицами: Андерсон, мисс Гриин, Тессингеры, Тедди Трэск, смуглый мужчина в голубом костюме — я все еще не знал, как его зовут. Насколько я мог припомнить, любой из них мог спокойно подойти к бутылке. Она оставалась без присмотра в курительной комнате, по крайней мере, в течение десяти минут, когда мы с Мэри вышли на перрон.
Я подумал, что не следует исключать известных мне людей, хотя в поезде было очень много незнакомцев, которые могли подлить отраву в бутылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64