— Полицейские?Я ничего не ответил. Он дернул меня за рукав:— А что сейчас затевает этот бабник?— Вас это не должно интересовать.— Это вы так думаете. Но вы передумаете. У него ведь там женщина?— Это не ваше дело.Я освободил рукав своего пальто. Это было нелегко сделать. Он приблизил свое пухлое лицо ко мне.— То, чем занимается Листер, это мое дело. Я должен знать, как ведут себя мои жильцы, грешат они или нет.Я стал уходить от него и от его запаха, но он продолжал идти за мной, покачиваясь и придерживаясь рукой за дверь гаража. Его низкий голос все еще преследовал меня:— В чем дело? Я должен все знать. Я уважаемый гражданин. Здесь у меня не публичный дом. И я не позволю разорившемуся бродяге делать из квартиры бардак.— Подождите, — спросил Харлан, — вы хозяин этого дома?— Совершенно верно. Мне этот сукин сын никогда не нравился. Квартиру для него сняла женщина. Она думала, что он парень первый сорт. Но я-то сразу его раскусил. Кинорежиссер вонючий. Он не снял ни одного фильма и никогда не снимет.Он прислонился к стене и стал медленно опускаться на землю. Харлан нагнулся над ним, как прокурор. Его лицо казалось серым, как олово, при слабом свете освещенного, но зашторенного окна.— А что еще вы знаете о Листере?— Я выброшу его отсюда вместе с его машиной, если он не будет себя прилично вести.— Вы говорили, что у него бывают женщины. Что вы можете об этом рассказать?— Я не знаю, что там происходит. Но я узнаю, это уж точно.— А почему бы вам не подняться туда сейчас? У вас есть на это право. Ведь вы здесь хозяин.— Честно слово, сейчас поднимусь.Я подошел к Харлану и взял его за руку:— Пошли отсюда, Реджинальд. Мы и так наделали достаточно шуму.— Я наделал шуму? Глупости. Моя сестра вышла замуж за преступника, за сутенера.Человек у стены торжественно покачал головой.— Вы совершенно правы. Эта женщина с ним — ваша сестра?— Да.— И она за ним замужем?— Я так предполагаю. Но не позволю ей с ним оставаться. Я заберу ее домой...— не сегодня, Реджинальд, — я крепче сжал его руку.— Но я должен что-то сделать! Я должен действовать!Он попытался вырваться от меня. Шляпа свалилась, и его редкие волосы опустились на уши. Он почти что завизжал:— Какое вы имеете право? Уберите свои руки!Силуэт полногрудой женщины показался за занавеской в окне.— Джек? Ты все еще здесь?Человек у стены выпрямился, как будто ее строгий голос вдохнул в него жизнь.— Да, я здесь.— Иди сейчас же домой! Ты пьян. Поэтому болтаешь чепуху.— Никуда я не пойду, — пробормотал он себе под нос.Но она услышала его.— Сейчас же иди домой. Ты делаешь из себя посмешище. И скажи своим друзьям, чтобы они тоже отправлялись домой.Он повернулся к нам спиной и неуверенно пошел к двери. Харлан попытался пойти за ним, но я крепко его держал. Дверь захлопнулась.— Вы видите, что натворили, — сказал мне возмущенно Харлан. — Вы неправильно себя вели, вмешивались! Я уже начал кое-что узнавать.— Вы никогда ничего не узнаете.Я отпустил его и пошел к машине, мне было все равно, идет он за мной или нет. Он нагнал меня у тротуара, вытирая платком свою шляпу и тяжело дыша.— За те деньги, которые я заплатил вам, вы обязаны по крайней мере подвезти меня к отелю. Такси здесь стоит безумно дорого.— Прекрасно. Где находится ваш отель?— Отель «Осеано» в Санта-Монике.— Это и есть Санта-Моника.— Действительно? — Через минуту он добавил: — Это меня не удивляет. Что-то вело меня в Санту-Монику. Между мной и Мод существует телепатическая связь. Это я понял еще в детстве. Особенно когда ей плохо.— Я не уверен, что ей плохо.— С этим хамом? — Он резко засмеялся. — Вы видели, как он себя вел со мной?— При данных обстоятельствах его поведение показалось мне вполне нормальным.— Нормальным для этого Богом забытого места, возможно. Но я не потерплю этого. Да, кстати, если вы намерены продолжать ничего не делать, я хочу, чтобы вы мне вернули хотя бы половину того, что я заплатил вам.Я хотел спросить у него, кто украл его погремушку, когда он был грудным ребенком, но вместо этого сказал:— Ваши деньги я отработаю. Завтра займусь Листером. Если он действительно подонок, я это узнаю. Если нет...— Нет никакого сомнения, что он подонок. Вы ведь слышали, что говорил о нем хозяин дома.— Он был пьян. И потом нельзя бездоказательно обвинять людей в чем бы то ни было. Вы чуть не получили за это по шее.— Мне неважно, что со мной будет. Меня беспокоит только Мод. У меня всего одна сестра.— Но и шея у вас всего одна.Всю остальную дорогу он угрюмо молчал. Я высадил его из машины, не сказав ни слова. Освещенный калейдоскопом неоновых вывесок, на розовом фоне отеля он выглядел как печальная тень, забредшая сюда из страшного сна. Не из моего, поздравил я себя.Но это было преждевременно. * * * Утром я позвонил другу, который работал в местной прокуратуре. У Листера были приводы: два раза его задерживали за вождение машины в пьяном виде, один раз за драку. Последнее обвинение было смягчено и охарактеризовано как нарушение общественного порядка. И ничего больше. До того, как было изобретено телевидение, он и в самом деле снял несколько небольших фильмов. Его последнее место работы — университет.Я позвонил еще в одно место и посетил университет. Весенний семестр уже закончился, а летняя школа работать еще не начала, так что студентов в университете не было. Но большинство факультетов работали. Исполняющий обязанности руководителя кафедры ораторского искусства, некто Шиллинг, был на месте.Шиллинг не был типичным профессором. Под толстым слоем жира, покрывавшим его лицо, скрывался профиль молодежного лидера. Одет он был как актер — в очень модный габардиновый костюм и рубашку с расстегнутым воротом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14