Лицо Фреда было мокро от слез. Тучи на небе внезапно
прорвались, словно сеть, и на очистившееся пространство выплыл месяц.
Воздух вдруг изменился, стал чище, свежее и резче. Фред обнял
Джонсона за плечи и проводил его по лестнице в дом. Зрелище блудного сына,
окружившего отцовским вниманием собственного отца, было грустным и
трогательным. Для Джонсона уже не оставалось никаких надежд, но Фред еще
имел шанс. Лэкнер со мной согласился. Прежде чем он отъехал в своей
"Тойоте", я вручил ему отобранный револьвер.
Фред не запер входную дверь, вскоре вышла миссис Джонсон и уселась на
ступеньках. Движения ее были не спокойными, как у загнанного зверя,
падающий с неба месячный свет серебрил ее халат.
- Я хотела попросить у вас прощения, сэр...
- За что?
- За это все.
Она неуклюже повела рукой, будто что-то отталкивая или, наоборот
притягивая к себе. Казалось, ее жест охватил высокий дом вместе с его
обитателями и всем содержимым, соседние дома и живших там людей, улицу,
темные оливковые деревья и еще более темные их тени, и месяц, заливавший
серебряным светом ее лицо с заострившимися чертами и углубившимися
морщинами.
- Вы не должны просить у меня прощения, миссис. Я сам выбрал это
занятие, или оно меня выбрало. В связи с этим я часто сталкиваюсь с
человеческим несчастьем, но другой работы не ищу.
- Я вас понимаю. Я ведь медсестра. Хотя, завтра я могу оказаться
безработной медсестрой. Когда Фред вышел, я просто должна была попасть
домой и самовольно ушла с работы. Лучше всего мне было бы туда вернуться.
- Может быть, я подвезу вас?
Она оглядела меня подозрительно, словно считала, что я могу
покуситься на нее, несмотря на возраст и толщину, однако, согласилась.
- Как это мило с вашей стороны! Фред оставил нашу машину где-то в
Аризоне, я даже не знаю стоит ли вообще заниматься ее возвращением...
Я открыл перед ней дверцу машины, потом сел сам. По ее реакции было
видно, что уже долгое время никто не оказывал ей элементарных знаков
внимания.
- Я хотел задать вам один вопрос, - сказал я, когда оба мы уже сидели
в машине, - вы не обязаны отвечать на него. Но если вы сделаете это, я
никому не повторю того, что от вас узнаю.
Она беспокойно шевельнулась на сидении и повернула ко мне лицо.
- Кто-то наговорил вам обо мне гадостей!
- Вы не могли бы объяснить мне, зачем вы взяли в клинике эти
наркотики?
- Да, я действительно взяла несколько упаковок таблеток. Но я брала
их не для себя и у меня не было злого умысла! Я хотела попробовать, как
они подействуют на Джерарда, вдруг он чуть меньше начнет пить. Возможно,
меня можно обвинить в том, что я давала лекарство без рекомендации врача,
если подойти к делу с официальной точки зрения. Но практически все мои
знакомые медсестры так поступают... - она тревожно глянула на меня. - Они
намерены обвинить меня?
- Ничего об этом не знаю.
- Каким же образом разговор коснулся этой темы?
- Об этом вспомнила одна из работающих там медсестер. Она рассказала
мне, почему вас уволили.
- Это был только повод! Но я вам скажу, почему потеряла работу! В
этом заведении были люди, которые не любили меня, - мы как раз миновали
клинику и она обвиняющим жестом вытянула руку в направлении огромного,
ярко освещенного здания. - Возможно, у меня не самый легкий характер, но я
хороша медсестра, и они не имели права просто уволить меня. А вы не имели
права касаться этой темы в разговоре с ними!
- Мне кажется, имел, миссис.
- Кто вас уполномочил?
- Как вы знаете, я провожу расследование по делу о двух убийствах и
пропавшей картине.
- Вы считаете, что я знаю, где находится эта картина? Да я понятия не
имею, и Фред тоже! Мы не преступники! Возможно, у нас есть определенные
семейные проблемы, но мы не такие!
- А я этого и не утверждаю. Но под действием наркотиков люди
меняются. Их становится легко склонить к различным действиям...
- Меня никто не может ни к чему склонить! Я признаю, что взяла
несколько таблеток и дала их Джерарду. И вот расплачиваюсь за это! Я
теперь до конца жизни вынуждена работать в подозрительных домах призрения
- и то если счастье улыбнется мне и я получу хоть какое-то место...
Она погрузилась унылое молчание и больше не произнесла ни слова
практически всю дорогу до "Ла Палома". Прежде, чем она вышла из машины, я
рассказал ей о двух разыскиваемых женщинах - Милдред Мид и Бетти Сиддон.
Она выслушала меня с понурым выражением лица.
- Я сделаю все, что смогу. Во время ночной смены у меня не будет
много времени на звонки, но я дам знать знакомым медсестрам из других
домов призрения, - потом она прибавила с таким видом, словно ей было
трудно выражать кому-либо свою благодарность: - Фред рассказал мне, как вы
отнеслись к нему в Аризоне, мистер Арчер, я ценю это. В конце концов, я
его мать, - последнее слово она произнесла с долей удивления.
Выйдя из машины, она тяжело поплелась по асфальту к слабо освещенному
домику. За низкой стеной, отделяющей подъездную площадку от шоссе, с
шелестом шин проносился поток гнавшихся друг за другом автомобилей. Миссис
Джонсон подошла к входной двери и, открыв ее, помахала мне рукой.
Через минуту она вновь появилась в дверях с двумя полицейскими за
спиной, один из них был в форме, вторым оказался капитан Маккендрик. Когда
они приблизились, я услыхал, как она резко выкрикивает, что, мол, они
права не имеют преследовать ее в этой темноте, что она - невинная женщина,
спешащая на работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89