- Может, тут?
Она постучала в дверь с табличкой "Младший редактор", никто не
отозвался. Мы вошли в кабинет и, целуя ее, я ощутил, что поднимается не
только моя температура.
- Эй! - сказала она, - значит ты все еще любишь меня?
- Но я должен ехать. Фред Джонсон наверняка уже в Тьюксоне.
Она забарабанила кончиками пальцев по моей груди, словно выстукивая
какое-то послание на машинке.
- Береги себя. Фред из тех мягких парнишек, которые оказываются
опасными.
- Он уже не парнишка.
- Я знаю. Это такой светловолосый молодой человек, который работает в
музее, очень несчастный. Он как-то исповедовался передо мной, рассказывая
о своей кошмарной жизни дома. Его отец - ни к чему не способный алкоголик,
а мать постоянно раздражена. Фред пытается как-то вырваться из всего этого
и, хотя держится спокойно, мне кажется, близок к срыву. Так что будь
осторожен.
- С Фредом я управлюсь.
- Я знаю, - она положила ладони мне на плечи. - Так что я могу для
тебя сделать?
- Ты хорошо знаешь миссис Хантри?
- Практически с рождения. Я познакомилась с Франсин, будучи еще
малышкой.
- Вы подруги?
- Пожалуй, да. Я часто оказывала ей всяческие услуги. Но после
вчерашнего чувствую себя не совсем в своей тарелке.
- Постарайся не выпускать ее из виду, ладно? Мне бы хотелось знать,
что она будет делать сегодня и завтра.
- Можно спросить, зачем? - моя просьба как будто встревожила ее.
- Ты можешь спрашивать, но, боюсь, я не смогу тебе ответить. Я не
знаю зачем.
- Ты ее в чем-то подозреваешь?
- Я всех подозреваю.
- Надеюсь, за исключением меня? - ее улыбка была серьезной и
испытующей.
- За исключением тебя и себя. Можешь ты для меня понаблюдать за
Франсин Хантри?
- Разумеется. Я и так собиралась позвонить ей.
Я оставил машину на аэродроме в Санта-Терезе и сел в самолет местной
авиалинии до Лос-Анджелеса. Самолета до Тьюксона пришлось ждать минут
сорок. Я съел гамбургер в закусочной, запивая его пивом, и позвонил в
агентство, принимающее мои телефонограммы.
Мне сообщили, что звонил Саймон Лэшмэн. Времени было еще достаточно,
чтобы связаться с ним.
Голос в телефонной трубке показался мне еще более старческим и
неприязненным, чем утром. Я представился, сообщил, откуда звоню и
поблагодарил за его звонок.
- Не за что, - сварливо ответил он. - Я не намерен извиняться за свою
резкость, она целиком оправдана. Отец этой девушки когда-то поступил со
мной по-свински, а я не привык прощать. Каков отец, такова и дочь.
- Я не выступаю от имени Баймеера, - сообщил я.
- Мне так показалось.
- Меня пригласила его жена. Она очень тревожится о дочери.
- И не напрасно. Девушка ведет себя как наркоманка.
- Значит, вы видели ее?
- Да. Она была здесь с Фредом Джонсоном.
- Я не мог бы приехать и поговорить с вами сегодня, после обеда?
- Но вы же говорите, что вы в Лос-Анджелесе?
- Через несколько минут я сажусь в самолет до Тьюксона.
- Хорошо. Я не хотел бы говорить об этих делах по телефону. Когда я
рисовал в Таосе, у меня даже не было аппарата. Это было самое счастливое
время в моей жизни! - неожиданно он взял себя в руки. - Я начал ныть.
Терпеть не могу ноющих старцев! Так что до свидания.

18
Дом Лэшмэна стоял на краю пустыни у подножья горы, вырисовавшейся
перед моими глазами уже на второй час полета. Это был приземистый
двухэтажный дом, обнесенный деревянным забором, напоминающим миниатюрный
частокол. День клонился к вечеру, но жара не спадала.
Лэшмэн вышел мне навстречу, отворив калитку в заборе. Его лицо,
изборожденное глубокими морщинами, окружали длинные седые волосы,
спадавшие до самых плеч. На нем были рубашка и штаны из полинявшей голубой
материи и мягкие мокасины из козьей шкуры. Голубые глаза, как и одежда,
полиняли от долгого соприкосновения с окружающим миром.
- Мистер Арчер?
- Он самый. Благодарю вас за разрешение приехать.
Старик держался совершенно свободно, но было в его поведении нечто,
заставлявшее меня относиться к нему с почтением. Его ладонь, которую я
пожал, была изуродована подагрой и выпачкана красками.
- В каком состоянии Фред Джонсон?
- Он казался очень усталым, - ответил Лэшмэн, - но возбужденным.
Возбуждение придавало ему сил.
- Но чем оно было вызвано?
- Он хотел как можно скорей поговорить с Милдред Мид. Речь, кажется,
идет об установлении авторства какой-то картины. Он говорил, что работает
в музее в Санта-Терезе. Это правда?
- Да. А как девушка?
- Была очень спокойна. Насколько я помню, она не произнесла ни слова,
- Лэшмэн изучающе глянул на меня, но я сделал вид, что не заметил этого. -
Войдем в дом.
Он проводил меня через двор в свою мастерскую. Единственное огромное
окно выходило на тянущуюся до самого горизонта пустыню. На мольберте стоял
неоконченный, а может, только начатый, женский портрет. Мазки краски
казались свежими, а вырисовывающееся из них лицо напоминало лицо Милдред
Мид, упрямо выплывающее из волн времени. На стоящем рядом столе, покрытом
потеками шелушащейся краски, лежала прямоугольная палитра с блестящими
разноцветными пятнами.
Я остановился перед картиной, Лэшмэн встал рядом со мной.
- Да, это Милдред. Я только начал этот портрет, уже после нашего
разговора по телефону. Мне захотелось написать ее еще раз. А я уже в том
возрасте, когда нужно немедленно воплощать в жизнь любые внезапные
желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89