- Недалеко отсюда, на этой улице, лежит какой-то тяжело раненный
мужчина, - сказал я.
- Ну, так принесите его.
- Я не могу. Для этого необходима каталка.
- Далеко отсюда?
- Сразу за перекрестком.
- У нас здесь нет каталки. Если вы хотите вызвать скорую, то там, в
углу, стоит телефон. У вас есть десять центов?
Она дала мне номер. Неполных пять минут спустя, перед входом
остановилась карета скорой помощи. Я сел рядом с водителем и показал ему,
как доехать до человека, истекавшего кровью на газоне.
Теперь он хрипел тише и реже. Санитар посветил на него фонариком. Я
присмотрелся к лежащему. Это был человек лет шестидесяти с торчащей седой
бородкой и густыми седыми волосами, залитыми кровью. Он походил на
смертельно раненого морского льва и хрип его напоминал далекий рев этого
животного.
- Вы его знаете?
Я как раз подумал о том, что его внешность отвечала приметам Пола
Граймса, продавца картин, как его описывал хозяин винной лавчонки.
- Нет, - ответил я, - я его впервые вижу.
Санитар осторожно уложил его на носилки и довез до приемного покоя
клиники. Я поехал с ними и стоял возле машины, когда раненого выносили. Он
приподнялся на руках, чуть не перевернув носилки, и повернул ко мне свое
изуродованное, мокрое и безжизненное лицо.
- Я тебя знаю, сукин сын! - прохрипел он, потом тяжело опал и остался
неподвижным. Санитары поспешили с ним в приемный покой. Я же остался перед
зданием в ожидании полиции.
Они приехали в машине без опознавательных знаков - два сержанта из
следственного отдела в легких летних мундирах с лицами, холодными, как
зимний ветер. Один из них вошел в здание, второй, сержант Леверетт,
задержался рядом со мной.
- Вы знаете раненного?
- Никогда прежде его не видел. Я нашел его на улице.
- Почему же вы вызвали ему скорую?
- Это кажется мне вполне логичным поступком.
- А почему вы не позвонили нам?
- Я знал, что это и так сделают.
Леверетт слегка покраснел.
- Вы говорите как знаток... Кто вы, черт возьми, такой?!
Я проглотил раздражение и сообщил ему, что являюсь частным
детективом, приглашенным семейством Баймееров. Эта фамилия Леверетту была
знакома, так как он резко сменил тон и отношение ко мне.
- Не могу ли я увидеть ваши документы, мистер?
Я показал. Он спросил, не задержусь ли я еще на минутку. Я ответил,
что задержусь.
Оценивая свое положение достаточно вольно, я медленно прошел к
ближайшему перекрестку и обследовал место, где появились пятна крови. Они
уже почти высохли в теплом воздухе.
Неподалеку у тротуара стоял старый черный кабриолет с откинутым
верхом. Ключи торчали в моторе. В щели между сидением и спинкой виднелся
белый квадратный конверт. На заднем сидении лежала стопка небольших
картин, написанных маслом на холсте, а возле них белое сомбреро.
Я зажег лампочку на приборном щитке и обследовал конверт. Это было
приглашение на коктейль, адресованное Полу Граймсу, написанное на почтовой
бумаге с грифом миссис Хантри и подписанное "Франсин Хантри". Прием должен
был состояться сегодня, в восемь вечера.
Я глянул на часы - было начало девятого. Потом я обследовал кипу
лежащих на сидении картин. Две из них были в старинных золоченых рамах,
остальные не оправлены. Ни одна из них не напоминала виденные мною картины
Ричарда Хантри.
Картины не произвели на меня большого впечатления. Несколько морских
и приморских пейзажей и женский портрет, который я счел просто
недоразумением. Однако, я не вполне доверял своему взгляду и вкусу.
Один из морских пейзажей я засунул в багажник своей машины, после
чего вернулся к зданию клиники.
По дороге мне встретились Леверетт и второй сержант из следственного
отдела. Их спутником был начальник отдела капитан Маккендрик, крепко
сбитый мужчина средних лет в голубом мятом костюме, исключительно
гармонировавшем с его помятым лицом. Он сообщил мне, что найденный мною
человек умер. Я поделился с ним своими соображениями относительно личности
умершего.
Маккендрик быстро переварил мою информацию и сделал несколько заметок
в черном блокнотике. Особенно его заинтересовало то, что перед смертью
Граймс вспоминал Ричарда Хантри.
- Я помню Хантри, - заявил он. - Я был еще новичком, когда он
инсценировал свое знаменитое исчезновение.
- Вы думаете, что он исчез по собственной воле?
- Совершенно. Тому есть множество доказательств.
Что это за доказательства, он мне не сказал. Ну, а я не сказал ему,
куда направляюсь.

9
Я проехал центром города, миновав по дороге пустой и темный домик
Граймса. Солоноватый запах моря и его прохладное дыхание достигло моих
ноздрей прежде, чем я подъехал к побережью. Потом я миновал протянувшийся
больше, чем на милю, приморский парк, внизу, на пляже, клубились волны,
ненатурально белые в спустившейся темноте. Глядя на лежащие там и сям
парочки влюбленных, я ощутил удовлетворение от того, что на этот раз не
натыкаюсь на умирающих мужчин.
Ченнел Род высилась над крутыми скалами, окружавшими бухту. Я вдруг
увидел внизу мачты стоящих у пристани яхт. Дорога, приближаясь к верху
скального массива, удалялась от океана, огибала широкой дугой здание
спасательной службы и тянулась дальше вдоль глубокого ущелья, выходившего
устьем к морю. С противоположной стороны ущелье замыкалось склоном холма,
на котором стоял дом Баймееров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89