Панама для
него была больше, чем страна, больше, чем географическая связь между
Северной и Южной Америками. Он думал, что она представляет собой базовую
связь между душой и телом, головой и сердцем, и что североамериканцы
разрушили эту связь. - Он добавил: - И теперь мы убили его.
- Мы?
- Мы, североамериканцы.
Он поковыривал кусочки мяса, лежавшие на его тарелке. Я посмотрел на
горы. Над ними пролетал реактивный самолет, и в небе осталась белая
полоса.
Я уже имел представление об Аллане Боше, и он мне нравился. Он
отличался от людей старого типа, как Таппинджер, который был так занят
собой и своей работой, что превратился в социального эксцентрика. Бош
казался искренне озабоченным, когда говорил о своих студентах. Я сказал
что-то по этому случаю.
Он пожал плечами, выразив таким образом свое удовольствие по поводу
комплимента.
- Я учитель и не хочу быть никем другим.
После паузы, вызванной ворвавшимся шумом от толпы студентов вокруг
нас, он продолжил:
- Я сожалел, когда узнал, что Педро ушел из колледжа. Он был почти
самым интересным студентом, какого я когда-либо имел здесь, в Иллинойсе. Я
преподавал только в двух местах.
- Ваш друг Таппинджер говорит, что иммиграция охотилась за ним.
- Да, Педро попал в страну нелегально. Он должен был покинуть
Лонг-Бич и затем это место, на один прыжок опередив людей из иммиграции.
По сути дела, я намекнул ему, что они сделали о нем запрос. И не стыжусь
этого, - сказал он с улыбкой.
- Я не предам вас, доктор Бош.
Его улыбка стала несколько кривой и оборонительной.
- Боюсь, я не имею докторской степени. Я потерпел неудачу у тех, кто
этим командует в Иллинойсе. Можно было бы попытаться снова, на нет уже в
этом большого смысла.
- Почему же?
- Тапс тогда уже ушел. Я был одним из его главных протеже. И я
унаследовал какую-то долю его невезения. То, что с ним случилось, не
придавало мне, конечно, бодрости. Я подумал, что, если такое может
случиться с одним из наиболее перспективных ученых в нашей области, может
случиться с кем угодно.
- А что случилось с ним в Иллинойсе?
Бош замолчал. Я подождал, а затем решил подступиться с другого конца:
- Он все еще ведущая фигура в вашей области?
- Был бы, если бы подвернулся подходящий случай. Но у него нет
времени для своей работы, и это сводит его с ума. Когда выделяют
ассигнования, они его обходят. Он не получает продвижения даже в таком
невзрачном колледже, как Монтевиста.
- Почему?
- Им не нравится, как он причесывает свои волосы, полагаю.
- Или как причесывает их его жена?
- Думаю, она тоже имеет к этому отношение. Но откровенно, я не люблю
пересказывать факультетские сплетни. Предполагалось, что мы будем говорить
о Педро Доминго, по другому - Сервантесе. Если у вас есть еще вопросы,
пожалуйста, я готов рассказать все, что знаю. Иначе...
- Откуда у него это имя - Сервантес?
- Я думал об этом в ту ночь, когда он уехал. Он всегда мне казался
донкихотским типом.
Я подумал, но не сказал, что слово это больше подходит к самому Бошу:
- И вы послали его к Таппинджеру?
- Нет, я, возможно, упомянул о нем когда-то, но Педро отправился в
Монтевисту из-за девушки. Она была новичком, по-видимому, очень способная
к языкам.
- Кто это сказал?
- Сам Тапс сказал, и, по правде, я сам разговаривал с ней. Он привез
ее с собой на наш весенний фестиваль искусств. Мы ставили пьесу Сартра
"Нет выхода", а она никогда до этого не видела ни одной постановки на
французском языке на современную тему. Педро находился там, он влюбился в
нее с первого взгляда.
- Отуда вы знаете?
- Он мне сказал. Нет это было иначе, он показал мне некоторые сонеты,
которые написал о ней и ее идеальной красоте. Она была очень хороша, одна
из ярких блондинок, и очень молода, не больше шестнадцати или семнадцати.
- Она уже не такая молоденькая и не такая невинная, но еще очень
красивая.
Он уронил вилку с шумом, который слился с гулом от разговоров в зале.
- Вы утверждаете, что знаете ее?
- Она вдова Педро. Они поженились в прошлую субботу.
- Ничего не понимаю.
- Если бы я сказал вам об этом, вы бы больше переживали. Он решил
жениться на ней семь лет назад - возможно, в тот вечер, когда смотрел
пьесу. Вы не знаете, предпринимал ли он что-нибудь тогда или впоследствии?
Бош подумал над вопросом.
- Уверен, что нет. Уверен с моральной точки зрения. Это была одна из
тех тайных страстей, которые носят в себе латиноамериканцы.
- Подобно Данте и Беатриче?
Он с некоторым удивлением посмотрел на меня:
- Вы читали Данте?
- Я попотел над ним. Но должен признать, я процитировал другой
источник. Она сказала, что Педро следил за девушкой такими глазами, как
Данте смотрел на Беатриче.
- Кто на свете мог это сказать?
- Бесс Таппинджер. Вы знаете ее?
- Естественно, я ее знаю. Можно сказать, она авторитет в отношении
Данте и Беатриче.
- В самом деле?
- Я не считаю, что это серьезно, мистер Арчер. Но Бесс и Тапс играли
в свое время вполне сравнимые роли: интеллектуал и идеальная девушка. У
них были очень нежные платонические отношения, прежде чем реальная жизнь
взяла над ними верх.
- Не могли бы вы сказать немного проще? Меня интересует женщина.
- Бесс?
- Оба Таппинджера. Что вы имели в виду, когда сказали, что реальная
жизнь взяла над ними верх?
Он изучал мое лицо, чтобы понять мои намерения.
- Не будет вреда, если я вам скажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78