Вот это я точно
смогла.
- Вы вышли замуж очень рано.
- Мне было семнадцать. Самое ужасное то, что я сейчас чувствую себя
семнадцатилетней. - Она провела рукой меж грудей. - И что у меня все
впереди, вы понимаете? Но годы бегут, и ничего нет.
Впервые в ней прорвалась женщина.
- Но у вас есть ваши дети.
- Конечно, наши дети. И не думайте, что я не делаю все, что могу, для
них, и я всегда буду все для них делать. И тем не менее это все - и больше
ничего!
- Это больше, чем имеют многие.
- Я хочу больше. - Ее хорошенький красный ротик выглядел удивительно
жадным. - Я хотела большего в течение долгого времени, но у меня не
хватало духу завладеть этим.
- Иногда приходится ждать всю жизнь, пока вам этого не дадут, -
сказал я.
- Вы полны нравоучительных сентенций, вам не кажется? Вы ими
нашпигованы больше, чем Ларошфуко или мой муж. Но действительные проблемы
словами не решишь, как думает Тапс. Он не понимает жизни. Он ничто -
просто говорящая машина с компьютером вместо сердца и центральной нервной
системы.
Мысль о муже преследовала ее постоянно. Она прониклась даже
красноречием, но мне начала надоедать ее загнанная внутрь распаленность.
Возможно, я сам спровоцировал ее, но в принципе я не имел к ней никакого
отношения. Я сказал:
- Ваш рассказ очень затронул меня, я вам сочувствую, но вы собирались
рассказать о Фелице Сервантесе.
- Собиралась? Правда? - Ее лицо приобрело задумчивое выражение. - Он
был очень интересный человек. Горячая кровь, агрессивный, такой, каким по
моему представлению должен быть тореро. Ему было только двадцать два или
три - столько же и мне. Но он был мужчина. Понимаете?
- Вы разговаривали с ним?
- Мало.
- О чем?
- Большей частью о картинах. Он очень любил французское искусство. Он
сказал, что решил побывать в Париже когда-нибудь.
- Он это сказал?
- Да, это неудивительно. Каждый студент французского факультета хочет
побывать в Париже. Когда-то и я хотела поехать в Париж.
- Что еще он говорил?
- Это почти все. Появились другие студентки, и от отошел от меня.
Тапс сказал впоследствии, у нас была ссора после вечеринки, он сказал, что
подозревает, что я была нежна тогда с молодым человеком. Думаю, Тапс
привел вас сюда, чтобы заставить меня признаться. Мой муж очень изощренный
истязатель и мстительный.
- Вы оба для меня слишком изощренные. Признаться в чем?
- Что я интересовалась Фелицем Сервантесом. Но он мной не
интересовался. Я даже близко к нему не подходила.
- Этому трудно поверить.
- Неужели? На этой вечеринке была молодая блондинка из группы
новичков Тапса. Он преследовал ее с глазами, как у Данте, когда тот
встречался с Беатриче. - Ее голос звучал враждебно и холодно.
- Как ее имя?
- Вирджиния Фэблон. Я думаю, она все еще в колледже.
- Она ушла, чтобы выйти замуж.
- Действительно? И кто же счастливчик?
- Фелиц Сервантес.
Я рассказал, как это произошло, и она выслушала меня не прерывая.
В то время как Бесс готовилась к походу в магазин, я обошел дом,
знакомясь с репродукциями того мира, который так и не отважился войти в
жизнь. Дом представлял большой интерес для меня как исторический монумент
или место рождения великого человека. Сервантес-Мартель и Джинни
встречались в этом доме, что делало его также и местом действия в моей
детективной версии.
Бесс вышла из своей комнаты. Она переоделась в платье, которое
застегивалось на крючки сзади, и я был избран для этой работы. Хотя у нее
была красивая спина, мои руки старались как можно меньше касаться ее.
Легкая добыча всегда доставляет неприятности: это либо фригидные, либо
нимфы, шизоидные, коммерциалки или алкоголички, иногда все это вместе. Их
красиво упакованные подарки в виде самих себя часто оказываются
самодельными бомбами или стряпней с начинкой из мышьяка.
Мы ехали к Плазе в абсолютном молчании. Это был новый большой
торговый центр с залитыми асфальтом территориями вместо зеленых лужаек. Я
дал ей деньги на такси, которые она приняла. Это был дружеский жест,
слишком дружеский в тех обстоятельствах. Но она смотрела на меня так,
будто я обрекал ее на судьбу более худшую, чем сама жизнь.

20
От территории колледжа прибрежная дорога бежала вдоль моря понизу
среди густых зарослей и перемежающихся пустырей. Здесь было беспорядочное
соседство административных зданий, многоквартирных домов, студенческих
общежитий.
Позади отштукатуренного дома по номером 148 полдюжины коттеджей
толпились на небольшом участке. Полная женщина отворила дверь, когда я еще
не подошел.
- У меня все заполнено уже до июня.
- Благодарю вас, но мне не нужна комната. Вы миссис Грэнтам? Все, что
мне нужно, - это небольшая информация. - Я назвал свое имя и чем я
занимаюсь. - Мистер Мартин, из колледжа, дал мне ваш адрес.
- Почему вы не сказали это? Входите.
Дверь открылась в небольшую, плотно заставленную жилую комнату. Мы
сели друг к другу лицом, почти касаясь коленями.
- Надеюсь, это не жалоба на одного из моих ребят. Они для меня как
сыновья, - сказала она с покровительственной улыбкой.
Она сделала широкий жест в сторону камина. Полка и стена над ней были
сплошь увешаны снимками бывших студентов.
- Эти меня не интересуют. Я хочу получить информацию о студенте,
который учился семь лет назад. Вы помните Фелица Сервантеса? - Я показал
снимок Мартеля-Сервантеса, стоящего сзади, и Кетчела впереди Китти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78