- И это все?
Она прикрыла дверь на кухню.
Таппинджер обратился к нам:
- Простите за то, что я повысил голос, у меня головная боль. - Он
прижал руку к своему круглому лбу. - Я думаю, что смогу выполнить вашу
просьбу. Я потратил вдвое больше энергии только на разговор об этом. Но
мне непонятна спешка.
- Мартель собирается забрать с собой Джинни, и мы хотим помешать
этому, - сказал Питер.
- Джинни? - Таппинджер выглядел сбитым с толку.
- Я думал, вы сказали ему о ней, - сказал я Питеру.
- Я говорил по телефону, но он не слушал. - Питер обернулся к
Таппинджеру: - Вы помните Вирджинию Фэблон, профессор?
- Конечно, помню. Она впутана в это дело?
- Весьма солидно. Она говорит, что собирается выйти замуж за Мартеля.
- А вы в нее сами влюблены, не так ли?
Питер покраснел.
- Да, но я делаю это не просто из-за своего эгоизма. Джинни не
понимает, в какую яму она попадает.
- Вы говорили с ней об этом?
- Я пытался. Но она без ума от Мартеля. Он причина того, что она
бросила учебу в прошлом месяце.
- В самом деле? Я думал, она больна. Так говорили в колледже.
- С ней нет ничего такого, - сказал Питер. - Виноват этот тип.
- А что она думает о его французском происхождении?
- Он ее абсолютно подчинил своей воле, - сказал Питер.
- Тогда он, возможно, действительно француз. Мисс Фэблон имеет
приличное знание французского.
- Он может быть и французом, и шарлатаном, - сказал я. - Мы же только
хотим выяснить, аристократ ли он на самом деле?
Впервые Таппинджер проявил интерес.
- Это вполне возможно. Давайте попробуем.
- Он сел за свой заваленный стол и взял в руки карандаш.
- Оставьте меня на десять минут, джентльмены.
- Мы вернулись в гостиную. Миссис Таппинджер тоже проследовала из
кухни за нами, трехлетний малыш увязался за ней.
- Папаша успокоился? - спросила она меня голосом маленькой девочки,
приятным, но каким-то искусственным.
- Думаю, да.
- Он пребывает в плохом настроении с прошлого года. Они отказались
дать ему звание полного профессора. Для него это стало большим
разочарованием. Он винит всех подряд. Особенно меня.
Она опять пожала плечами. На этот раз недовольство было в свой
собственный адрес.
- Но, пожалуйста, - произнес в замешательстве Питер - Профессор
Таппинджер уже извинился.
- Это хороший признак. Обычно он не извиняется. Особенно, когда дело
касается его собственной семьи.
Она имела в виду в первую очередь себя. На самом деле она хотела
поговорить о самой себе и хотела поговорить со мной.
Она прислонилась к дверному проему, боковой взгляд ее голубых глаз,
ленивые движения ее губ говорили о том, что она была спящей красавицей,
заключенной в придорожном доме неуравновешенным профессором, не
преуспевшим в своей карьере.
Малыш продолжал крутиться возле нее, закручивая ее бумажную юбку
между полных, круглых ног.
- А вы - хорошенькая девушка, - сказал я, подумав, что Питер
выступает здесь в роли дуэньи.
- Раньше я была лучше. Двенадцать лет назад, когда вышла замуж. - Она
качнула бедрами, а затем, подхватив малыша, понесла его на кухню с таким
видом, будто это было сущее Божье наказание.
Замужняя женщина с маленьким ребенком - такое угощение было не совсем
для меня, но она меня заинтересовала. Я пригляделся к обстановке в
гостиной. Она выглядела довольно неуютной и неряшливой, с изношенным
ковром и поцарапанной кленовой мебелью, стенами, покрытыми вылинявшими
обоями с постимпрессионистскими рисунками, отражавшими мечты о сверкающем
идеальном мире.
Солнечный закат в окне соперничал по колориту с рисунками Ван Гога и
Гогена. Солнце горело как огненный корабль на воде, медленно погружаясь в
лазурную гладь океана, и скоро лишь красная дымка осталась в память о нем
на ясном небе. Рыбацкий катер направлялся в гавань, черный и маленький на
фоне безбрежного западного свода. За его блестящим, пенистым следом
крутилось несколько чаек, похожих на затухающие искры.
- Меня беспокоит Джинни, - произнес Питер, стоящий около моего плеча.
Меня тоже беспокоила она, хотя я об этом промолчал. Внезапно та
сцена, когда Мартель вытащил пистолет и направил его на Гарри Гендрикса,
снова возникла у меня перед глазами, хотя в то время я не придал этому
значения. Кроме того, сама идея проверить Мартеля на знание французского
языка мне казалась теперь нелепой.
Рыжеволосый мальчишка лет одиннадцати вошел в переднюю дверь. Он не
спеша прошел на кухню и сообщил матери, что идет к соседям смотреть
телевизор.
- Нет, ты не пойдешь. - Визгливый материнский голос оказался
совершенно другим, не таким, которым она разговаривала с мужем или со
мной. - Ты останешься дома. Уже пора обедать.
- Я тоже голодный, - сказал Питер.
Мальчишка стал приставать к матери с вопросом: почему у них нет
телевизора.
- Только две причины. Одна - твой отец не хочет его иметь. Вторая -
мы не можем этого себе позволить.
- Но вы же все время покупаете книги и музыку, - возразил мальчишка.
- Телевизор лучше, чем книги и пластинки.
- Неужели?
- Намного лучше. Когда у меня будет свой собственный дом, цветные
телевизоры будут в каждой комнате. И ты сможешь приходить и смотреть, -
завершил он заносчиво.
- Может быть, так и будет.
Дверь в гараж-кабинет открылась, прервав таким образом разговор.
Профессор Таппинджер вошел в гостиную, держа по листу бумаги в каждой
руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78