Вдоль стен
стояло несколько расшатанных стульев, недавно обновленных с помощью яркого
ситца. Несмотря на это, комната была из тех, на которых порочная нищета
оставила свои следы.
Я сел на стул спиной к свету и взял журнал с расшатанного стола.
Журнал был двухлетней давности, но он помог мне скрывать свое лицо. В
дальней от меня стене находилась закрытая дверь. Через некоторое время
дверь открылась и в ней появилась молодая брюнетка в плохо сидящей форме.
За открытой дверью я услышал женский голос, похожий на голос Люси. Она там
что-то говорила, но слов я не разобрал.
Вошедшая женщина резко закрыла дверь и подошла ко мне.
У нее были глаза цвета голубой эмали. Красота ее свела на нет
убогость комнаты.
Я задумался над тем, как могла эта комната удостоиться чести
принимать ее, когда красавица прервала мои мысли,
- Вы хотите видеть доктора?
- Да.
- Он сейчас занят.
- И долго он будет занят? Я спешу.
- Не могу сказать, как долго.
- Я немного подожду.
- Хорошо, сэр.
Она стояла под моим настойчивым взглядом с таким невозмутимым
спокойствием, словно это было ее естественное состояние. Ее красота была
не чувственной и не связанной с движениями. Она была застывшая, как
красота статуи. Даже голубые глаза были плоскими, лишенными выражения. И
все ее лицо, казалось, находилось под новокаиновой блокадой.
- Вы один из пациентов доктора?
- Пока еще нет.
- Могу я узнать ваше имя?
- Ларкин, - бухнул я, наугад. - Горас Ларкин.
Замороженное лицо не оттаяло. Она подошла к письменному столу и
что-то записала в карточку. Ее слишком тесное, плохо сидящее, но шикарное
платье вызывало у меня тревогу. Все в ней беспокоило меня.
Дверь хлопнула, и появился мужчина в докторском халате. Я поднял
журнал и под его прикрытием принялся изучать вошедшего. Его голова с
большими ушами и почти без волос казалась странно голой, как-будто
ощипанной. На длинном лице тускло светились тревожные светлые глаза.
Глубокие печальные складки тянулись вниз от крыльев большого обвислого
носа.
- Иди же сюда, - сказал он медсестре. - Ради бога, поговори с ней. Я
не могу всего этого слышать.
У него был высокий и быстрый голос, дрожащий от гнева и беспокойства.
Женщина холодно оглядела его, затем бросила взгляд на меня.
- Идем, - нетерпеливо проговорил он, протягивая к ней костлявую
красную руку. - Я не могу с ней справиться.
Она пожала плечами и прошла мимо него в дверь. Он отпрянул от нее
всем своим телом, словно она излучала невыносимую жару. Я вышел из дома.
Люси вышла через пять-десять минут. Я сидел в парикмахерской возле
дома доктора Беннинга. Передо мной было двое мужчин. Один сидел в кресле,
ему брили шею, а другой читал газету. Читающий был немолодым и полным, в
коричневом пиджаке из верблюжьей шерсти. На его щеках и на носу были
красные прожилки.
Когда мимо парикмахерской прошла Люси, он торопливо встал, надел
засаленную панаму и вышел на улицу. Я подождал и последовал за ним.
- Но вы же следующий, сэр! - крикнул мне вслед парикмахер. Я
оглянулся с другой стороны улицы. Он все еще стоял у окна, делая
зазывающие жесты зажатой в руке бритвой. Человек с прожилками на носу был
на полпути к следующему углу, почти возле Люси.
Она снова привела нас на станцию. Когда она подошла к ней,
пассажирский поезд на север как раз отходил от платформы. Люси встала, как
вкопанная, на платформе и стояла до тех пор, пока его дым не рассеялся
среди холмов. Человек в пиджаке из верблюжьей шерсти наблюдал за ней,
пригнувшись бесформенной глыбой за штабелем упаковочных клетей под навесом
багажного отделения.
Люси повернулась и вошла в здание станции. Узкое окно под аркой
позволило мне лишь частично видеть комнату ожидания. Я перешел к другому
окну, игнорируя человека за штабелем упаковочных клетей и не пытаясь
поставить его в своей памяти на нужное место. Люси стояла у билетной кассы
с зеленой банкнотой в руке.
Мужчина направился ко мне, прижимаясь тучным телом к стене, будто
ветер мешал ему двигаться нормально. Он положил на мою руку два мягких
белых пальца.
- Лю Арчер, не так ли?
Его речь был намеренно шутовской и сопровождалась самодовольной
улыбкой.
- Что еще за игру вы затеяли?
Я стряхнул с руки его пальцы.
- Ты меня, мальчик, не проведешь. Я хорошо тебя помню. Ты был
свидетелем по делу Сэллера, и работу ты проделал неплохую. Присяжные
побили защиту. Макс Хэйс, - представился он.
Он снял свою панаму, и над его лбом вздыбился хохолок рыжеватых
волос. Под ним, как вишни, живо сверкали умные темные глаза. Его легкая
улыбка хранила скромное обаяние и говорила о том, что он сделал прыжок в
мужественность и зрелость в сорок и сорок пять лет, не прилагая к этому
никаких усилий.
- Хэйс, - повторил он, словно уговаривая. - Максфилд Хэйс.
Я вспомнил его на процессе Сэллера. Вспомнил также, что он лишился
своей лицензии за сговор с членом суда на другом процессе по делу об
убийстве.
- Я знаю тебя, Макс. Так что тебе надо?
- Давай прошвырнемся через улицу, я поставлю тебе выпивку и мы
вспомним старые времена и все прочее.
Он говорил мягко, но настойчиво, и слова выкатывались из его губ
легко, как пузыри. Его дыхание было таким сильным, что к нему можно было
прислониться.
Я посмотрел на Люси. Она стояла в телефонной будке на дальнем конце
комнаты ожидания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11