Хотя она позволяла ему продолжать жить и расти, не мучаясь угрызениями совести, эта иллюзия все же заронила глубоко в его сознание семя вины. Она также создала образец поведения при шоковых ситуациях в зрелом возрасте. Это уход от реальности бытия любой ценой, даже ценой потери самой памяти. Разве такое объяснение ни о чем не говорит? Разве оно не оказывает воздействия на реальное положение вещей?— Да, оказывает. Такое объяснение чудовищно убедительно. Но означает ли этот образец поведения, что у него нет надежды на восстановление памяти?— Наоборот. Это значит, что ему надо сказать правду. Человек не может строить свою жизнь на иллюзиях, как бы хорошо они ни были придуманы.— Ему надо сказать правду? — повторила Паула. Этот вопрос эхом отозвался в ее голове, охватил все ее существо и поставил под угрозу сами основы бытия.— Я считал так с самого начала. А теперь убедился в этом.Уход от реальности — то, что было сказано и что осталось невысказанным, — породил в глазах Паулы страх. Страх, что стрела правды пронзит Брета, что он останется безумным и будет навеки потерян для нее. Кстати, где он сейчас? Бродит по городу, оставаясь уязвимым для зла? Входит в темную аллею, где его подстерегает вооруженный бандит?Она встала так резко и неловко, что чашка с блюдцем полетели на пол и разбились.— Это совершенно не имеет значения. — Доктор поторопился предупредить ее извинения. Но он не поднялся, чтобы пожать протянутую на прощание руку. — Не уходите пока. Пожалуйста, присядьте снова.— Я не знаю, где он находится. Я должна его отыскать.— Не бойтесь. Нет никаких оснований бояться. Обстоятельства попали в его ахиллесову пяту, но он поправится.— Вы не понимаете. Я боюсь, как бы чего не случилось нынешней ночью. Боюсь, что он попадет в беду.— Сомневаюсь в этом. Сомневаюсь, что он сделает что-либо неправильное. — Казалось, его глаза за стеклами очков просветлели и уменьшились. — Конечно, люди, предрасположенные к чувству вины, часто прибегают к насилию. Обычно вину представляют себе как результат греха, но она может быть и причиной греха. Человек, который чувствует свою вину, может бессознательно совершить поступок, который является греховным даже с его собственной точки зрения. Такой поступок5 может послужить тому, чтобы дать рациональное объяснение его вине, можно сказать, оправдать ее. Многие преступники совершили бессмысленные преступления, которые легко раскрывались, чтобы понести наказание и искупить воображаемую вину.— Нелепо говорить о нем, как о каком-то преступнике. — Она все еще стояла в середине комнаты. Напряжение и неуверенность как-то скривили ее, и она потеряла свойственную ей стройность.— Пожалуйста, садитесь, мисс Вест. Разговор — это общение сидящих людей.— У меня нет времени на разговоры.— Но вы должны выслушать, что я хочу вам сказать. И выслушать очень внимательно. Я говорил, пользуясь аналогией, и не выносил моральных суждений о вашем Брете. Я не подхожу к этому случаю с предвзятыми соображениями морального плана. Иногда я спорил со Стекелем и утверждал, что аналитик должен стараться проникнуть в сознание своего пациента без всяких предвзятых соображений. Дело Тейлора подтверждает мою точку зрения.— Каким образом? — Она присела на подлокотник кресла, поставив ноги среди осколков посуды.— Мои предвзятые соображения привели меня к ошибке. Я полагал с самого начала, что дело Тейлора — явное возвращение к инфантильной стадии его развития, когда в его сознании зафиксировался момент смерти матери. А теперь вы мне сообщили, что его мать и не думала умирать. Это, конечно, не означает, что здесь отсутствует элемент его отношений с матерью. Это будет всегда сказываться на отношениях Тейлора с женщинами. Чуть не сказал: будет определять эти отношения. Я имею в виду его ранние впечатления о матери. Его половая жизнь будет затруднена, потому что мать, так сказать, предала его.— Вы можете не объяснять мне это.— Правильно. Такие вещи вы легко понимаете. Вам должно быть известно также, что, несмотря на возникший у него протест против отца, он всегда будет склонен смотреть на себя глазами отца. Он не сможет освободиться от моральных суждений, которые внушил ему отец. И та часть его мозга, которая выносит суждения, будет определять его поведение и в будущем.— Но разве потеря памяти представляет собой бегство от самого себя? Вы назвали это уловкой...— Знаю. Возможно, существует и более глубокое объяснение этому. Потеря памяти может представлять собой какую-то форму наказания, причиненного ему его же собственным рассудком. Своего рода смерть, высшая мера наказания.— Он говорил об этом, — прошептала Паула. — Он говорил, что это — как смерть.— В самом деле? — Клифтер наклонился к ней. Его тело походило на кучу острых углов, кое-как запихнутых в твидовый костюм. — Тогда, несомненно, следует изучить такую возможность. Возникает и еще один вопрос. Какая вина, подлинная или воображаемая, потребует вынесения самому себе такого наказания?Вопрос без ответа повис в воздухе; доктор опять откинулся на спинку дивана. Паула неотрывно смотрела на него, не способная расслабиться. Теперь ей нечего было стискивать, и пальцы просто нервно двигались на коленях.Клифтер продолжал излагать мысль своим мягким голосом:— Я иногда задумывался над тем, что мы, ученые венской школы, обращали слишком мало внимания на проблемы моральной вины. Сам Фрейд был человеком своего столетия. Он так и не поднялся над физиологической лабораторией и над ее атмосферой материалистического детерминизма. Удивительно, не правда ли, что самый тонкий специалист в области самоанализа недооценивал моральную и религиозную жизнь и рассматривал человеческий разум с точки зрения борьбы слепых сил в ньютоновском пространстве?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65