— Ему предстояло повышение — производство в старшие лейтенанты, если бы не болезнь.— Болезнь? Он болен?— Сейчас выздоравливает, но одно время серьезно болел. В апреле прошлого года его корабль попал под бомбардировку, и у него был приступ... — Она судорожно искала в голове подходящее слово и наконец нашла: — Приступ фронтовой усталости.— Ой, это ужасно! Бедный мальчик! Но вы говорите, теперь он поправляется?— Да, теперь ему значительно лучше.— Как вы думаете, он будет рад меня увидеть? — застенчиво спросила госпожа Свэнскаф. — Вспоминал ли он меня?— Нет. При мне не вспоминал. — Она начинала уставать от слишком любезного обращения с людьми. Пусть они для разнообразия узнают правду, как пришлось узнать ей. Ирония и печаль уже ослабили сочувствие к этой женщине, к этой сентиментальной мамочке, которая двадцать пять лет назад бросила своего сына, а теперь, на старости лет, заявилась, чтобы предъявить свои материнские права. — Брет сказал мне, что вы умерли.— Странно. Его отец знал, что я жива. Это был суровый человек, но он никогда бы не сказал своему сыну, что его мать умерла. Это было не похоже на него!Было бы приятнее думать, что тут подвел не разум Брета, а обман его отца. Но такая мысль, подобно лампе, осветившей один угол комнаты, объясняла лишь одну деталь, погружая все остальное в еще большую тьму неизвестности. Доктор Клифтер сказал ей по телефону, что смерть матери произвела на Брета глубокое впечатление. Не мог ли он спутать мать с женой? В подобных случаях, как она читала, происходили и более непонятные истории.— Я, пожалуй, скажу вам, госпожа Свэнскаф, что у Брета случилось довольно сильное психическое расстройство. Не были ли вы в мае прошлого года в Лос-Анджелесе?— Нет, а что? Мы навещали в это время мою сестру в штате Нью-Мексико. Вы хотите сказать, что у Брета случился нервный кризис?— Это можно назвать и так...— У его отца тоже был нервный припадок. Это случилось еще до того, как я с ним познакомилась, когда он еще учился в семинарии. Не думаю, что ему удалось полностью излечиться. Он был очень интеллигентным человеком, высокообразованным, но всегда несколько непредсказуемым. — Она немного повысила голос до монотонного журчания, как человек, обращающийся с молитвой к своему собственному Богу. — Я никогда не раскаивалась в том, что ушла от него.Паула воспользовалась представившейся ей возможностью.— Скажите, при каких обстоятельствах вы его покинули?Голубые глаза Теодоры затуманились, и она отвела их в сторону.— Вспоминать об этом тяжело. — Она запнулась. Затем ее голос окреп и одновременно стал несколько фальшивым. — Не думайте, что я считаю свой поступок неправильным. Я поступила по велению своего сердца и никогда, ни одной секунды не сожалела об этом. Я вышла замуж за Фрэнка сразу же после развода, и наша совместная жизнь оказалась идеально счастливой. Наши друзья могут подтвердить это. Мы поставили любовь выше репутации и мнения света. Такая любовь, как у нас, важнее всего остального, мисс Вест.Мне знакомы эти чувства, подумала Паула, хотя вашу восторженность можно было бы слегка и притушить, но вы ведь не прошли в свое время школу Хемингуэя.— Я никоим образом не хочу критиковать вас. — Паула осторожно подбирала слова. — И совсем не хочу причинять боль. Просто получилось так, что у Брета возникли неприятности с его памятью. У него в голове полная неразбериха относительно того, что с вами случилось. Это само по себе уже важно. Поэтому, если вы расскажете мне, что же произошло на самом деле, это, может быть, поможет все исправить. — Она медленно выдохнула. Попытаться выудить правду у стареющей, романтически настроенной женщины было так же рискованно, как пройти по яйцам, не раздавив скорлупу.Но тщательно подобранные слова возымели действие. Женщина выглядела теперь виноватой, раскаивающейся и стала говорить искренне, без напыщенности.— Я ничего не сделала бы такого, чтобы навредить Брету. Ужасно, что так произошло, мне было очень тяжело покидать его. Но он был еще совсем ребенком, и я не сомневалась, что он ничего не запомнит.— Сколько ему было лет?— Четыре года. Малолетний ребенок. Его эта история не должна была задеть.— Доктор, лечащий Брета, возможно, не согласится с вами. Не знаю, приходилось ли вам читать о психоанализе...— О да, приходилось. Я очень много читаю.— Тогда вы знаете о том, насколько важны, по мнению специалистов, некоторые события детства. Отдельные ученые утверждают, что наиболее важным является первый год жизни.— Я очень хорошо за ним ухаживала, когда он был ребенком, — произнесла госпожа Свэнскаф.— Несомненно. Но что произошло, когда ему было четыре года? Он рассказал своему доктору, что когда вошел в вашу комнату, то вы были мертвы.— Он так и сказал? — В напряженных голубых глазах отразился неподдельный ужас.Казалось, какое-то мгновение она вообразила, что действительно умерла тогда и уже двадцать пять лет обманывает себя. Паула подумала, что, может быть, частично она все же умерла тогда — та ее часть, которая была обращена к ее сыну.— Да, именно это он и сказал. Заблуждение могло породить его умственные проблемы. Вот почему очень важно узнать правду, понимаете?— Он в сумасшедшем доме? — Ей было нелегко выговорить эти слова, но она их произнесла.— Да.Ведь в конце концов до вчерашнего дня он находился в палате для психически больных. Она обязана была использовать все средства, чтобы вытянуть правду из этой женщины с запудренными мозгами.— Мой бедный мальчик! — воскликнула госпожа Свэнскаф. — Мой бедный мальчик!Госпожа Робертс вкатила в комнату тележку со всем необходимым для чая, твердо ступая, как будто прождала уже достаточно долго и теперь решила с этим разделаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65