Темными изумрудами поблескивали малахитовые колонны, дополняя алчно-золотое сибаритсво своей благородной зеленью. В дворцовом полумраке фигурки солдат казались пришельцами из иного измерения или по крайней мере путешественниками во времени, вторгшимися в покои фараона.
К эклектичности и безвкусице добавлялось громадное настенное пано над богатой крученой лестницей. Абсолютно лубочное, насквозь фальшиво-плакатное, оно изображало Саддама, почему-то с панковскими синими усами, моложавого и стройного, с саблей и в белой «арафатке», верхом на коне. Саддам-Саладин, затасканый сюжет, который в Ираке встречался на каждом углу. Саладин, это мусульманский герой, средневековый борец с крестоносцами, христианами и прочими неверными. Такая «миниатюра» на самом видном месте собственной «квартирки», вкупе со скульптурным памятником самому себе на входе, с портретными статуями не меньше, чем в натуральную величину, с обилием здоровых картин, фресок и барельефов, где запечатлена исключительно собственная личность и ее роль в истории, свидетельствовали не столько о крайне примитивном вкусе, сколько о махровом нарциссизме – болезненном самолюбовании владельца. Даже кирпичи дворца имели оттиснутое на различных языках имя Саддама Хуссейна.
Солдаты примесли пару канистр с солярой и умудрились запустить аварийный генератор, наскоро скрутив поврежденную проводку. В холле вспыхнули настенные лампы, однако главная люстра оставалась темной. В тусклом свете показались остальные росписи и мозаики. Словно стены египетских пирамид, все они являли собой невероятные сцены иракского официоза, не слишком подходящего для жилья, пусть даже жилья лидера нации. Какие-то солдаты, ракеты СКАД, танки и гранатометчики создавали больше ощущение армейского красного уголка, от них словно «пахло» чем-то крайкомовско-комсомольским. Впрочем только главный холл и еще несколько помещений сохранили дворцовую чистоту – остальная часть дворца уже успела пострадать как от мародеров, так и от взрывов. Среди хлама рылась пехота, даже у неискушенных в искуствах простых американских парней, «шедевры» Саддама вызывали иронические улыбки. Если исключить стилизованные под арабскую вязь абстрактные композиции, которые пусть не являли собой предметы высокого искусства, но несомненно были выполнены профессионально и со вкусом, то вся остальная галлерея Саддама была солдафонско-портяночной. Кто-то притащил вниз со второго этажа здоровую черно-белую картину под стеклом. По технике исполнения – уровень детской художественной школы. Мотив-примитив, ну даже северо-корейский плакат сто очков вперед даст! Какой-то любитель нарисовал американский флаг, с которого осыпаются звёздочки от того, что его протыкает рука с шашкой, а сама шашка служит древком для иракского флага. Черт с ней, с фаллической символикой и странным использованием холодного оружия, но сделано настолько топорно… И как это Президент такое умудрился за шедевр заценить, да еще так полюбил, что аж в своих покоях повесил! Непонятно. Может и вправду у Саддама с головой не в порядке? Представте, чтобы у товарища Сталина над койкой висело «Раздавить фашистскую гадину!» или у Хрущева «Поднимай целину!» кисти взводного художника-самоучки, ночного безымянного автора советских стенгазет да боевых листков.
Так же поразили туалеты. Ну роскошь само-собой, но размеры! Стены серого мрамора, правда иной текстуры, чем в «прихожей», опять напоминали что-то траурное, типа морга в старых университетах. Может побудешь царем-диктатором и к такому привыкнешь. Во всяком случае в представлении простых смертных толчок место интимное, а по сему укромное и небольшое. Справлять нужду в просторных комнатах как-то не удобно, какой бы позолотой не сияли унитазные ручки – чувство, вроде как в общественном туалете дорогого яхт-клуба снесли перегородки между кабинками. Ванька подумал, а не взять ли с толчка и умывальника пробу на предмет идентификации Саддамовского ДНК. Еще задолго до войны через агентурные источники удалось получить отпечатки пальцев и образцы биоматериала от всей царствующей семейки, включая обеих жен, сынков-дочек и самого «папочки». Сейчас же ценность такой пробы была абсолютно нулевая: Во-первых, во времена, когда Саддам ходил в свой сортир, тут явно убиралось на совесть, особенно помятуя его параною в отношении личной гигиены – он ведь и руки не подавал, а когда подавал (только в исключительных случаях, в основном перед теклекамерой), то охрана заставляла людей мыться, как хирургов перед операцией. А во-вторых, очком уже вовсю успели попользоваться американские пехотинцы. Во дворце не было воды, а поэтому запах в туалете стоял не совсем президентский, а вполне как в самом народно-вокзальном отхожем месте периода развитого социализма.
Долго путешествовать по царским покоям, музейной экскурсии ради, не позволяло время. Эдд и Айван подошли к группе пехотинцев, что увлеченно отковыривали со стены блестящей барельефчик Саддама, наверное на сувениры (а может с расчётом на продажу на интернет-аукционе типа И-Бэй). Цацка, похожая на здоровую медаль, была высоко, и один солдат залез на плечи другому. Увидев майора, те несколько сконфузились – козырять в такой ситуации было как-то нелепо. Однако Эдд лишь снисходительно махнул рукой и спросил, где полковник? Бойцы указали на лестницу, полковник сидит наверху в подсобной комнате около личного кабинета Саддама. Отдыхает, наверное. Найти просто – по лестнице и первая черная дверь за кабинетом. Дверь в Саддамовский кабинет из махогани (красного дерева), а вот подсобки из эбони (черного дерева), так что сориентируетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109