Начиная с Первой Мировой и через все войны 20-го столятия военкоры были единственным источником информации с места боевых действий. Однако источником лишнего не болтающим – ребята под присягой привыкли к выполнению приказов командования даже когда касалось того, что называется «свободой слова». Во время Вьетнамской войны на военкоров вылилось достаточно помоев со стороны независимой либеральной прессы. Нынешние конгрессмены тогда сами были молодыми людьми, и по моде времени этой самой либеральной прессе весьма симпатизирующими. После распада Советского Союза отговорки об ограничении информации якобы от красных и необходимости пропагандистской войны с мировым коммунизмом отпали естественным образом. Плюс развитие кабельного телевидения – уже «Буря в Пустыне» шла под знаменами CNN. СиЭнЭн буквально расшифровывается как кэйбл ньюз нетворк – сеть кабельных новостей. В Первую Иракскую войну проявилась их весьма продемократическая ангажированность и излишняя «интернационал-социалистичность», давшая CNN другую, неофициальную расшифровку – коммьюнист ньюз нетворк.
За десяток лет между первой и второй ближневосточными кампаниями Америка заметно снизила свой интерес к кабелю, обвешавшись повсеместно и в изобилии дешевыми спутниковыми тарелками. Телекомпании, а информационные в первую очередь, во главе с тем же CNN активно полезли в космос. Тогда, дабы не повторять монопольные безобразия одного канала, Пентагон и пошел на самые радикальные меры – посадить предствителей различных масс-медиа по самым разным подразделениям, дабы те вещали напрямую в телевизор, пусть каждый со своей колокольни. За разглашение военных секретов существовало одно единственное наказание – пинком под зад с передовой обратно в Америку. Так, например, с позором изгнали одного известнейшего и отнюдь не сопливо настроенного корреспондента из Фокса (Fox News), за то что тот нарисовал секретную карту на песке, и показал ее всему миру, как генерал на учениях. Жаль, лучше бы вместо него отфудболили десяток истеричек-либерасток. Однако эти «прогрессивные плакальщицы» молчали как рыба об лед о том, где они находятся, весьма умело скрывали фронтовую линию и номера подразделений, но зато во всем остальном полностью давали волю своим критиканским чувствам, рыдали навзрыд по коллатеральным жертвам среди мирного населения, с мазохистским наслаждением показывали руины и подробно перечисляли собственные потери. Чего стоит только один случай, где один такой либерально-рьяный «имбеддинг» заснял кадр, как во время штурма морской пехотинец ворвался в помещение с криком «тут все мертвы», а потом заметил шевелящегося, заорал «этот жив, всё, уже мертв», выстрелив, как оказалось в раненного. Корреспондента не остановило то, что там засели одни непримиримые религиозные фанатики, для которых, как для шахидов-самоубийц, смерть единственный и желанный выбор, и что недалеко от этого человека лежал «Калаш». Показ этого кадра вызвал бурю эмоций в Штатах и за рубежом, в результате солдатика посадили за неправомочное использование силы и нарушение Женевской конвенции, хорошо хоть не за убийство. Корреспондент же остался в войсках – никакой секретной информации он ведь не разглашал, а в остальном, что показывать, а что нет, Пентагон ему не указ. Вообще-то, козел! Кроме обидного слова «самоцензура» есть куда более подходящее – «ответственность». Порой не мешало бы отдавать отчет о последсвиях того, что вещаешь, а не только думать о собственном рейтинге, основанном на проценте эфирного времени под твой сюжет и пресловутой цитируемости. К сожаленю, тут правило «время-деньги» работает напрямую, и упования на совесть малоэффективны.
В небольшой палатке, куда через несколько минут Ваньку привел подполковник Ланке были накрыты раскладные столики с излишне изысканной для полевых условий сервировкой. Что касалось еды, то как раз таки ничего особенного – таже холодная белая консервированная индюшатина, сыр, на жаре изрядно «пропотевший» капельками масла, ветчина и бобы, что дается любому солдату. Только любой солдат такое кушает или с подноса в общем мессе, или вообще как придется и с чего придется. Тут же была чистая скатерть, красиво уложенные салфетки, хорошие одноразовые тарелки и даже цветы, видать сорванные солдатской рукой мимоходом с клумбы или чьего-то двора, если судить по грубым надрывам их черенков и случайному присутствию сорняков в букетах. В этой псевдоресторанности чувствовалось, что военные своих внедренных журналюг хоть как-то пытаются умилостивить, но похоже с нулевым результатом. Вся свора дружно набросилась на Дэниела. Вопросы посыпались, как из многоствольного револьверного пулемета: «За ночь химоружие нашли? А когда найдете? А почему Хуссейн до сих пор его не применил? А где обещанные бактериологические лабораториии? Почему снизили противохимическую готовность? А сколько отравилось хоть чем-нибудь, ну едой хотя бы? Почему в войсках до сих пор нет холеры? Где диверсанты и отравленные ими водоисточники? Почему блохи без чумы? Почемы пыль без сибирской язвы или хотя бы тулерямии? Где радиация? Как нет – обещали же „грязную“ бомбу с заражением местности радиоактивными отходами. А как вы думаете про шансы…» и т.п. Ланке попытался отвести от себя этот натиск:
– Господа, вот доктор Доу, специально приехал в Ирак расследовать преступления против человека. Он будет очень рад поговорить с вами и даст вам много ценной информации, а очень скоро даже предоставит вам возможность посмотреть на эти ужасы собственными глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109