Один из них наблюдал, а остальные по очереди насиловали ее. Потом они менялись. В конце концов, ее в разорванных и окровавленных отрепьях повели по узким улицам. В нее бросали грязь и нечистоты. Потом ее привязали к столбу и навалили вокруг какие-то предметы. Перед ней встал человек и громким голосом начал перечислять ее преступления. Потом в наваленные вокруг нее кучи что-то бросили, и сразу со всех сторон с фырканьем и потрескиванием ее охватила жгучая боль. Это были самые ужасные муки, которые я когда-либо испытывала в любом из трех миров, самая полная и самая восхитительная боль. Перед тем, как сознание женщины померкло, изображение и огни вокруг разбились на куски и утратили значение. Когда сознание потухло, я переместилась в человека, который стоял так близко, что красная боль обжигала его лицо, и взглянула на черное обвисшее тело, все еще привязанное к столбу и которое когда-то было красавицей. Теперь же никто не мог сказать, кто это был. И тут сон закончился.В наступившем молчании Рол взглянул на женщину; остреньким кончиком розового языка Бара провела по губам. Под тяжелыми веками сияли глаза. В матовом свечении стен ее голый череп блестел, как полированный.Мужчина печально улыбнулся и покачал головой.— Бара всегда ищет боль и наслаждается, испытывая ее. Зачем стремиться чувствовать то, что ощущает существо из грез? Мне больше нравится второй мир. Я внедряюсь в существо и выталкиваю его мысли. Я совсем не собираюсь постигать незнакомый язык. Мне нравится тьма в их сознании. Обычно, я нахожу молодого и сильного самца, заставляю его пригнуться и ждать, а потом прыгать на слабых, ломая их сильными руками, опрокидывая их. Машины грез очень умны. Любой может принять вопли существ за настоящие. Другие существа начинают охоту за телом, захваченным мной. Игра заключается в том, чтобы меня не поймали, пока не кончится сон. Иногда других существ слишком много, да еще с оружием, вокруг полно света, и им удается быстро разрушить тело. Иногда они успевают схватить тело и связать его. Я обзываю их идиотами на их же языке; они трясутся от страха. Это очень волнующие грезы, — и на лице мужчины появилась таинственная улыбка, он зашевелил пальцами и закивал головой.— Хорошие ли грезы были у тебя в первых двух мирах? Хорошо ли тебе грезилось во втором мире? — спросила вторая женщина. Все в ожидании уставились на Рола.Он встал.— Во втором мире я наведывался в сознания очень многих. Некоторых из них… было приятно познавать — так хорошо было с ними. Мне хотелось помочь им, но я не знал как. Мне они понравились. Больше, чем многие из тех, кого я знаю здесь, среди нас.С секунду собеседники Рола молчали, изумленно глядя на него, а потом начали хохотать. Рол раньше никогда не слыхал таких резких звуков. Наблюдатели смеялись очень редко.— Ох-хо-хо! — обессиленно рыдали они, вытирая слезы. Успокоившись, мужчина встал и положил руку на плечо Рола:— Нам не следовало бы смеяться над тобой. Для тебя это все слишком ново. В первое время грезы кажутся очень реальными. Но ты должен понять, существа из снов — это плод твоих грез. Вы с машиной для грез создаете их внутри твоего спящего и грезящего сознания. Это же совершенно ясно, что они перестают существовать; если бы они продолжали существовать, то они оказались бы здесь, верно? Здесь единственное существующее место. Все остальное — это ничто без конца и края.Услышав это, Рол нахмурился.— Вот еще, что я не могу понять. Можно ли в грезах попасть в тот же самый мир и найти ту же самую особу снова?— Да. Это возможно.— А та особа… жила в то время, пока о ней не грезили?— Жила? — недоуменно повторила одна из женщин. — Вопрос не имеет смысла.— Могу ли я в одном из своих снов грезить об особе, которая снилась во сне кого-то другого?— Случается, но не часто. Это ничего не значит, Рол. Это всего лишь ловкость и хитрость машины, преобразующей фантастические и невероятные выдумки ума в три упорядоченных мира, которые кажутся связанными и упорядоченными незнакомой логикой. Но доказательство, конечно, заключается в том, что жизнь не может существовать в условиях тех миров. Скоро ты поймешь, что все это ловкая иллюзия, и все это для того, чтобы ты радовался, что ты уже не ребенок.Бара, давясь смехом, встала и дернула Рола за складку его тоги. У нее были сочные пухлые губы и мягкий воркующий голос.— Рол, это — единственный мир. Только в этом месте все, что нас окружает, настоящее. Не позволяй машинам обманывать себя. Их магия очень сильна. Некоторые из наших людей сошли с ума из-за того, что поверили в реальность мира, создаваемого грезами.Под конец, когда они начинали считать этот мир, наш мир, сном, их пришлось выбросить отсюда. У меня много причин желать, чтобы этого не случилось с тобой, — она потянула его за руку. — Пойдем со мной в одну из маленьких игровых комнат. Там вдвоем мы сыграем пару сцен, которые я видела в грезе. Тебе они покажутся очень интересными.Рол молча вырвал руку, оттеснил плечом мужчину и пошел прочь. Зайдя на двадцатый уровень, он остановился, разглядывая ряды кабин. Здесь, на двадцатом уровне, освещение всегда было приглушенным. Самый яркий свет на уровне зажигался только в кабинах. В какую бы сторону Рол ни посмотрел, всюду простирались ряды кабин, выстроившихся по обе стороны коридора; уменьшаясь в перспективе, они исчезали за изгибом.Рол медленно пошел по коридору. Некоторые из кабин были пусты. Во многих лежали грезящие. В одной из кабин Рол увидел Джода Олэна, лежавшего со скрещенными на голубовато-белой груди руками. Некоторые грезили, лежа на спине, другие — свернувшись калачиком, Одна женщина грезила, обхватив прижатые к груди колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63