Блестящий доллар освежил память одного из водителей, и он сказал, что
они взяли такси. Да, и оно свернуло налево сразу за подъездной аллеей
отеля.
Другой водитель, откашлявшись, указал прямо в небо большим пальцем и
сказал:
- Может, поехали на тележке.
Это случалось прежде. Это случается время от времени со всеми нами.
Что-то проворачивается внутри человеческой черепной коробке и происходит
чудо: сотни кусочков и осколков, до тех пор мельтешившие как попало,
внезапно замирают четкой и ясной картиной. Здесь был тот самый край земли,
о котором рассказывают американским детям няньки. Самая далекая от Америки
точка на всем земном шаре. Любое происшествие в любой из других стран
должно было неминуемо повлечь за собой бесконечные проверки, экспертизы,
следствие. А эта земля еще именовалась частью Соединенных Штатов, хотя
свои законы и свое правительство в лице Департамента Внутренних Дел. То
есть огромной и вполне американской бюрократической машины, которая
создает видимость непрестанной деятельности просто перегоняя бумаги со
стола на стол.
Гуля шла из рук в руки. Дело было обставлено первокласно.
Существовали два врача на Гавайях и врач в Самоа, которые при случае могли
засвидетельствовать наличие психических отклонений и депрессии.
Существовал док вокруг их "Лани", месяц простоявший в Гонолулу, где все ло
единого были наслышаны о семейных проблемах Бриндлей. Все это Коллайр
сможет потом проверить, если возникнет необходимость. Судя по всему, здесь
предполагалось разыграть последнее децствие этого спектакля. Некий подъем,
после которого депрессия возвращается с новой силой, влоть до отказа жить
дальше. И вот полубезумная наследница несметных сокровищ ненароком
спрыгивает с горы в Полинезии. При учете того, что первая попытка суицида
уже была засвидетельствована врачом.
Я помахал пятидолларовой банкнотой перед носом шофера и спросил,
может ли он единым духом довезти меня до станции на Соло Хилл. Захлопывая
дверцу я уже на ходу, предупреждая, что времени у меня в обрез. Водитель
оказался славным и рисковым малым. Несмотря на то, что вел машину по
"серпантину" в гору, он не сбавил скорости ни разу и не потерял ни
секунды. Я выскочил из такси под последний взвизг проходящего сквозь
колеса поворота троса. На этом отрезке темно-красный трамвайчик не
остнавливался перед поворотом. Я сощурился на полуденное солнце, пытаясь
по тросу проследить кабину, и не мог обнаружить ни единой движущейся точки
ни на фоне моря, ни на фоне зеленой стены склона.
Мой знакомый хитрец взял у меня пять долларов и дал два сдачи, и
завел было свою обычную шарманку "нет мелочи", но я оборвал его.
- Я думаю, там наверху сейчас мои друзья.
- Да?
- Очень широкоплечий человек. Моего роста, но гораздо массивнее.
Загорелый, как негр, с динными светлыми волосами. С молодой женщиной.
- О, да. Сильный счастливый человек. Много смеется.
- Они поехали вверх одни?
Он заглянул в какую-то бумажку, прикрепленную к внутренней стороне
двери его конурки.
- Сейчас их, да, сейчас их девять. Ваши друзья и еще семь. Я перевел
дыхание, успокаивая себя, что в такой толпе ничего не может случиться, но
сердце мое было не на месте. Начал сказываться избыток адреналина: меня
трясло, как в лихорадке. Я очень хорошо знал, что встреться мы с Говардом
в чистом поле один на один, лежать скорее всего остался бы он, а не я. Но
его игра никак не могла называться честной, в ней было неважно, каковы
твои понятия о мужской гордости или насколько ты искусен в кулачном бою.
Поэтому я решил не церемониться. Я огляделся и увидел, что мой шофер,
услыхав о девятерых туристах, паркует машину в тени, явно надеясь
подзаработать хотя бы на пре из них.
Вернувшись, к платформе, я смог разглядеть наконец красный мазок на
фоне зелени джунглей - кабинка приближалась и шла уже над гаванью.
- Вы не видите, сколько там человек?
- Что вы, каким образом!
- А вы можете спросить у вашего напарника наверху, сколько человек
только что село?
Он подергал за рычаг переговорное устройство.
- Не работает. Оно очень плохо работает в дождь.
Конечно, трубу я оставил вномере!
Но тут я углядел старый бинокль, лежавший на полочке в каморке
билетера. Он с удовольствием одолжил мне его. Я взглянул на клеймо
изготовителя. Восьмикратный "Бах и Ломб". Конечно, время и неаккуратное
обращение сильно подпортили его, так что когда мне наконец удалось достичь
полного фокуса, мне казалось, что линзы вдавились внутрь и превратились в
маленькие чашки, в которые я почти вкладывал глаза, когда пытался
различить детали.
Сначала мне показалось, что кабина едет набитая доверху, и я вздохнул
с облегчением. Но по мере того, как она приближалась, я мог видеть
пассажиров отчетливее, а значит, сосчитать их по силуэтам. Задача
осложнялась тем, что они постоянно перебегали от окна к окну. В первые три
раза у меня получалось пять, а в конце концов - четыре. Ладно, пятый пусть
остаетс на совести яркого солнца, бьющего в глаза. Значит, наверху
остались Бриндли и еще трое.
Две солидные пары, судя по выговору, все четверо - из Техаса, вышли
из кабины. Билетер хотел подождать еще немного, чтобы набралось таких хотя
бы двое или трое, но я так на него глянул, что он поспешно захлопнул
дверцу и отправил меня наверх.
Если Парки встали не с левой ноги, думал я, три туриста, оставшиеся
на вершине, будут рассматривать причудливые узоры камня выступившего
шельфа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85