"Просто покажите мне, где его номер", - сказал спокойный голос у
меня над ухом. Слова отдавались звоном в гудящей моей голове, словно она
была телевизором, у которого не настроен звук. Кто-то нес меня на руках.
Ступени. Мое колено задело за дверной косяк - значит, вошли в номер.
- Просто солнечный удар, - сказал тот же голос. - Смотрите, он уже
приходит в себя. Пусть полежит спокойно, это будет для него сейчас самым
лучшим лекарством.
Я и в самом деле приходил в себя. Я уже мог пошевелить рукой и
приоткрыть один глаз. На меня накатывал, как прибой, сдержанный гул толпы
в дверях. Гул становился все глуше, вытесняемый в коридор, наконец совсем
стих, отгороженный запертой дверью. По эту сторону двери остались только
мы двое. Меня усаживают в постели, скрученная жгутом рубашка берется в
левую руку. Мимо моего лица проносится большой бронзовый кулак - мне
кажется, что мимо, но почему-то моя голова летит вслед за ним. Ба-бах! Это
салют из красных и оранжевых искр разлетается во все стороны у меня перед
глазами. Я балансирую на самом краешке мира - как я туда, спрашивается,
попал? Вдох, остановка, выдох. За меня снова берутся бронзовые большие
руки. В один миг на мне расстегнуты все пуговицы, кнопки и молнии.
Сандалии? Тоже долой! Внутри меня приплясывает и хихикает какой-то чертик,
бормочущий кокетливо: "Но сэр, что вы делаете, мы же едва знакомы!"
Пациент раздет, принесен на место и уложен на пол. Холодная плитка.
Значит, ванная. Рев воды в трубах. Кран открыт до отказа. Ванна
наполняется очень быстро.
Эти руки никак не хотят оставить меня в покое. Кажется, я знаю, что
они собираются делать. Поэтому глубокий и сосредоточенный вдох и медленный
выдох - до конца! - и новый вдох. Снова выдох, снова вдох - и холодная
вода смыкается над моей головой. Задержи дыхание. Мои ноги сгибают в
коленях, колени подтягивают к животу. Большая ладонь резко надавливает
прямо на середину груди. Теперь можешь беспомощно бить по воде. О'кей.
Выпусти немного воздуха, чтобы он мог полюбоваться, как большие пузыри,
принявшие твое последнее дыхание, поднимаются со дна ванны. Помни, что над
тобой должно быть никак не меньше фута воды, а то он засомневается, и все
начнется по новой. Закрой заднюю часть гортани, удержи остатки воздуха и
приоткрой рот. Приоткрой глаза. Вот так. Посмотри на это сосредоточенное
бронзовое лицо, склонившееся над тобой. Большая ладонь отпускает твою
грудь, можешь немного расслабиться. Загорелая фигура выпрямляется.
Кажется, он еще не совсем уверен. Вспомни, Мак-Ги, ты удерживал дыхание по
три минуты, а то и больше. Ты просто должен удержать его. Терпи. Ты -
мертвец. У мертвецов грудь не вздрагмвает в конвульсиях, когда они
начинают задыхаться.
И в самый последний момент, когда я был уже готов пробкой выскочить
из воды, он быстро обернулся и вышел из ванны. Я мгновенно оказался у
поверхности. Выставив из воды нос и рот, я глотал, захлебывался, упивался
восхитительным, прекрасным, свежайшим воздухом. Снаружи доносился какой-то
шум и я осмелел настолько, что приподнял голову, не забывая при этом
глубоко и сильно дышать. Я услышал его голос: "Ему уже гораздо лучше,
благодарю вас. Да, все хорошо. Я передам, что вы его спрашивали". Мой
спасительный посетитель что-то ответил, за этим последовал звук
закрываемой двери, и я замер в том же положении, в котором он меня
оставил, готовый снова, если потребуется, держать дыхание три минуты.
Я не думаю, чтобы проверка заняла больше десяти секунд. Но на всякий
случай я и дальше изображал труп. Быстрым движением прихватив еще немного
воздуха, я снова опустился на дно. Мне вовсе не хотелось оказаться в ванне
сразу после очередного салюта в глазах от удара бронзового кулака. Играй
старательно, Мак-Ги, иначе медведица захочет убедиться в том, что ты не
играешь.
Мне понадобилось большое количество и времени, и мужества, чтобы
вылезти наконец из ванной. Он ушел. Я прошлепал к двери, запер ее и в
изнеможении опустился на кровать. Я даже прилег. Голова уже начала
кружиться и болеть, и только теперь я вспомнил, что левому виску досталось
трижды: два раза от Говарда и один раз от каменного пола террасы.
"...Когда я уходил от него, с ним уже было все в порядке. Конечно,
мне надо было остаться с ним. Я должен был догадаться, что он захочет
принять ванну, чтобы окончательно придти в себя. Вот он и... Никогда себе
не прощу. Я думал, с ним и в самом деле в порядке..."
Спонтанное побуждение и противостояние. Медведица могла заломать меня
на месте, но не воспользовалась этим.
Ну, герой, черт бы тебя побрал, что у нас следующим номером? Спасти
принцессу. Как? И захочет ли еще принцесса быть спасенной, несмотря на то,
что ее перекинули грубо впереди себя через седло, и теперь всадник и его
ноша исчезают в закатном зареве?
Вставай! Почему? Да потому, что ему может выпасть еще один шанс без
помех убрать тебя, идиот!

18
В пять минут первого я окончательно выяснил, что Бриндли отбыли, что
их нет во всем отеле. И все участливо спрашивали меня, как я себя
чувствую. Я говорил, что отвратительно. Я говорил, что для меня это было
самое длинное утро в жизни.
У отеля стояли, приткнувшись в тенечке, две машины, водители которых
еще лелеяли смутную надежду заполучить пассажиров в час сиесты. Я спросил
у них, не выходил ли при них из отеля высокий молодой человек
атлетического сложения с длинными белыми волосами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85