Мы дошли до моей розовой
мечты космонавта и уселись, не закрывая двери. Я перегнулся к нему через
спинку сидения.
- Мы были в одной команде. Надо сказать, он неплохой парень. С ним
никогда не было разборок на тренировках, он не пытался тебя подставить,
всегда делал только то, что ему велели, не лез вперед. С ним было хорошо
работать в паре. Вы, наверное знаете. Мне тогда еще приходилось
подрабатывать, не только на себя, но и на мать, и я часто говорил ему,
что, если бы он работал столько же, сколько я, он скоро заполучил бы себе
весь мир. Он мог и вправду стать важной персоной. Бен сказал, что вы
интересуетесь его родителями. Я заходил туда несколько раз, когда ему надо
было что-нибудь передать или когда мы собирались куда-нибудь надолго, так
что я был в доме не больше получаса в общей сложности. У нас тут есть один
старый парк, местные называют его трейлер-гавань, - там ржавеют старые
грузовики и фургоны, и они жили прямо почти по центру, в голубом жилом
трейлере с двумя входами, так что вход в комнату Говарда был отдельный.
Насколько я помню, у него никогда не было никого, кроме деда и бабки. Тоже
Бриндлей. Они, казалось, готовы были на него молиться, но он не желал
слушать ничего из того, что ему говорилось, часто одного их вида не
выносил. Насколько я знаю, они живут все еще там.
Я хотел было спросить, имел ли Говард какие-нибудь проблемы, пока
учился, но почувствовал, что Стен Шей просто уйдет от ответа: за прошедшие
годы у него сложилось о Говарде определенное мнение, и мой вопрос в это
мнение не вписывался. Так что я решил действовать в обход.
- Наверное, вы правы. Он в самом деле мог стать важной персоной. Но
когда к этому нет особого стремления, того, что имеешь кажется вполне
достаточно. Как я слышал, он чуть не впутался в какую-то историю. Или даже
не в одну.
- Историю?
- Детально я не знаю, но просто мне кажется, он мог иметь тяжелый
характер. А если человек с такими задатками приобретает тяжелый
характер...
- Только не Говард. Я вам гарантирую, что старину Говарда и сейчас
ничем не выведешь из себя. Был у нас один парень-переросток из деревни по
фамилии Микер. Приехал сюда из Аркадии. Так он все пытался задирать
Говарда. Дразнил его "Толстым", интересовался, когда тот собирается
покупать лифчик, пачкал ему рюкзак, пихал его ботинки в душевую. Это было
на третьем курсе. А Говард только пожимал плечами и посмеивался. Так что у
него была хорошая школа. Микер бесился все больше и больше, просто из себя
выходил. Но Говард ему даже ни разу не врезал.
- А куда Микер пошел после школы?
- У него была куча предложений, но он, кажется, ни одним не
воспользовался. В конце третьего курса, как раз первого июня, мы поехали
всем классом на Анна-Мария-Айленд и устроили пикник на пляже. Знаете,
костерок, бутерброды, пиво и все такое. Микер напился и очень шумел -
впрочем, как и все остальные. Если бы он поехал оттуда сам, он бы
наверняка не вписался в какой-нибудь поворот. Но его кто-то подвез. Так
что все были уверенны, что он в целости доберется до дома. Мы так шумели и
вопили, да еще и музыка орала, так что никто никаких криков не слышал и
слышать не мог. К тому же становилось уже темно. Тогда все решили
макнуться по последнему разу, и Микер, видимо заплыл слишком далеко, но
никто этого не заметил, и каждый думал, что он уехал домой с другим, пока
двумя днями позже какой-то рыбак не вытащил его тело аж у Тин-Кен-Айленда.
Я попытался улыбнуться. Он вскинул голову.
- Это что, по вашему, - смешно?
- Нет, что вы. Смешного тут мало. Я просто подумал, что после всех
этих издевательств было бы не удивительно, если бы Бриндль купался в то же
самое время и в том же самом месте, что и Микер.
Я увидел, как твердеет его взгляд. Он словно вдруг вспомнил, что на
нем форма. Он стал холоден и корректен. Годы, проведенные в полиции,
приучили его к профессиональной неприязни ко всяким проходимцам, которые
строят версии о том, что случилось семь лет назад. Я увидел в его глазах
казематы с цементным, запятнанным мочой полом, перекошенные, небритые,
пьяные рожи бродяг и проституток. И гордость старого отца за сына - юного
офицера полиции.
- Знаете, у нас такими версиями занимается целое отделение, и, уверяю
вас, они зря не едят свой хлеб. А Говард плакал тогда над его телом. Я это
очень хорошо помню. Всю дорогу до кладбища.
- И это не показалось вам странным?
- Нет, не показалось. Он был просто хорошим парнем с очень доброй
душой.
И только я попытался что-то возразить или хотя бы объяснить свои
слова, его рация вспискнула, и он вернулся в участок. Кажется, случилось
какое-то проишествие на дороге. Перевернулась цисцерна с газом. Я думаю,
его поспешный уход объяснялся отчести тем, что он был рад от меня
отделаться.
Припарковав машину в тени старых раскидистых дубов, я ушел в парк.
Судя по всему, ему было уже много лет. Такие огромные деревья бывают
только в очень старых парках или на кладбищах. Вовсю свистели птицы.
Траченные ржавчиной, с облупившейся краской, сильно помятые фургоны были
облепленны таким количеством пристроек, крылечек и навесов, что казалось
почти невозможным представить их вышедшими снова на трассу. Эта мокрая,
похожая на трущобы деревня на колесах словно пыталась еще больше врасти в
землю, чтобы забыть наконец тревожные сны, в которых смешивались запахи
горячего асфальта, бензина и пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85