Слушай, Хелен, я только что узнал — там такие вещи творились. Натуральные оргии. Все эти городские, которые скачут в чем мать родила. Готов поспорить, что без наркотиков тоже не обошлось. Вообще-то про мертвых или хорошо, или ничего, но я могу тебе сказать, Хелен, — мне уж точно не жаль, что весь этот сброд перестанет сюда таскаться. Надеюсь, что дом достанется каким-нибудь действительно симпатичным людям. Знаешь, эта Джуди Джона тоже была там. Если осенью она снова появится в передачах, я запрещу детям на нее смотреть. Собираюсь написать ее спонсору. Я так скажу, Хелен, — если человек не живет достойно, у него нет никакого права выступать перед публикой.Я оглядывался вокруг, отыскивая Джуди, но не мог ее найти. Потом догадался, что она ушла в свою комнату, и направился в сторону кухни со смутными мыслями о горячем кофе. Прошло некоторое время после того, как нашли тело, и мир уже наполнился мутноватым дневным светом, когда всех нас собрали в просторной гостиной. Мистер Фиш решил сказать нам несколько слов.Наверное, я глазел на Джуди, как изнемогающий от любви щенок. Мне хотелось выяснить, как она выглядит при дневном свете. Мне не терпелось узнать, что она любит на завтрак, как долго ей принадлежит этот поношенный свитер, какие книги она читает, отчего плачет, какой размер туфель носит.И тут я услышал, что Фиш говорит что-то дикое. Я уставился на него, и в конце концов до меня дошло. Это не несчастный случай. Она не просто утонула. Тут не фатальное сочетание: алкоголь, темнота и вода озера. У нее на затылке дыра.Так что вместо скандального происшествия по пьяной лавочке мы получили громкое убийство. Ничего себе! Я разом задумался о миллионе вещей, соотнося все это с работой, которую пытался делать. Воздействие на рынок? Какие утвержденные рекламные акции окажутся теперь в дурном вкусе? И кто будет всем этим заправлять?Нас предупредили, чтобы мы не уходили далеко ввиду предстоящего приезда более крупных чинов. Я отдал ключи от моей машины полицейскому. Ноэль Хесс откололась от компании. Народ начал бесцельно слоняться вокруг. Другой полицейский разговаривал с Джуди. Я все придумывал подходящий повод, чтобы прервать их и увести ее туда, где мог бы с ней поговорить. Просто поговорить. Просто смотреть на нее. Она чем-то рассмешила полицейского. Позади Джуди я заметил Мэвис, уже не плачущую, с лицом, неприятно распухшим от слишком обильно и слишком долго проливаемых слез. Мэвис выглядела потрясенной и разгневанной.Я видел, как это начиналось, и сначала ничего не понял, подумал, что это какая-то игра в дурном вкусе, а потом, когда сообразил, что должно произойти, заметил, как Джуди тоже повернулась и тоже стала смотреть. В какой-то момент у меня возникло ощущение, будто я стою по шею в клее, не в силах пошевелиться или заговорить. Это происходило как на замедленных кинокадрах. Жуткое растянувшееся движение, сопровождающееся поблескиванием меди, и ничто на свете было не в силах его остановить. И не остановило.Потом полицейский и я бросились туда, в один и тот же момент. Но поздно. Слишком поздно. Я увидел сверкнувшую синюю дугу, услышал звук удара, лицо запрокинулось и на какой-то момент перед падением стало застывшим, отсутствующим. Все, находившиеся в зале, замерли, потрясенные увиденным и криком, казалось запекшимся на высоких стенах, затем стали отворачиваться, чтобы не смотреть. Я увидел глаза Джуди, обращенные на меня, ясные, настоящие и хорошо знакомые, и сделал полшага к ней.Молодой доктор опустился на колени. Я обратил внимание на его лицо, когда он поднял его вверх. На нем не было никакого выражения. Конечно, и доктор, и полицейские постоянно встречаются со смертью, и у них должны быть такие закрытые лица.Все было кончено, и ничто уже не будет таким, как прежде. Глава 11Джуди Джона — до того Фотограф все требовал какого-то особенного выражения лица Для снимка, которому предстояло стать частью торжественного мероприятия, а когда все закончилось, я прошла по Мэдисон-стрит до Сорок шестой с таким ощущением, будто по моему лицу провели губкой. Я убеждала себя, что таким образом, по крайней мере, сохраню молодость — благодаря мышечному тонусу.Хильда улыбнулась, сказала, что Уилли один и что я могу пройти. Он встал из-за голубовато-серого стола, потрепал меня по плечу, посмотрел на меня с озабоченностью семейного доктора и усадил в кресло.— Джуди, клянусь, ты выглядишь на девятнадцать. Старый добрый Уилли! Парень моей мечты. Ростом он — метр с кепкой. У него отсутствуют волосы, двадцатый размер шеи и пара больших, мягких, влажных карих глаз, как у обиженного сеттера. Несколько поколений назад он сочинял песни, репризы и номера с «мягкой чечеткой» для сети театров Кейта. Теперь заделался импресарио. У него бойцовский характер и острый ум. А еще он остается честным, насколько может, и до сих пор сохраняет самоуважение.— Я буду краток, Джуди. Карлос и Джейн хотят уйти. Пойми. Они — хорошие ребята. Я могу их удержать. Ты это знаешь. И они останутся, как миленькие. Но похоже, для них это неплохой шанс.— Отпусти их, Уилли. Хотя нет. Я поговорю с ними. Я сама это сделаю. Они молодцы. Они должны иметь собственное шоу.Он откинулся назад и сцепил пальцы на брюшке.— Я знал, что ты это скажешь, но не хотел этого. Если бы ты вела себя пожестче...— Так же жестко, как ты, Уилли?— Мы не тем занимаемся, детка. Мы оба. Но если правильно взяться за дело, у меня найдутся люди. Вместе мы сможем поставить что-нибудь такое, что сразит их наповал.— Мы с тобой не первый день знакомы, Уилли. Думаю, тебе лучше высказать мне все напрямик. Думаю, тебе лучше перестать дурачить Джуди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66