Не следует без особой надобности раздражать любого члена любой местной силовой структуры, занимающего в ней солидное положение. У меня было предчувствие, что очнется он в крайней степени раздражения.
Пенни вышла из ванной с чисто вымытым лицом. Она отклеила длинные черные ресницы и где-то бросила. Плакать перестала, но пребывала в трагическом и унылом состоянии.
Как раз в этот миг господин адвокат издал стон и попробовал сесть. Считая полезным произвести на обоих небольшое, но незабываемое впечатление, я подошел, схватил его, вздернул и бросил в черное кресло. Будучи крупным, мясистым, он испытывал потрясение и изумление. Я, конечно, проделал все это без всяких усилий. В результате заныли задние зубы, расплющились позвонки, руки выскочили из суставов, образовалась двойная грыжа, но, Богом клянусь, я справился без заметных усилий.
– Вот теперь можно мило беседовать, – заключил я.
– ., твою …, в!.. – отвечал он.
Я дружелюбно улыбнулся:
– Может, мне позвонить миссис Холтон, предложить ей прийти составить нам компанию? Может, она нам поможет разговориться?
И мы мило побеседовали.
Глава 8
Оказалось, что мисс Пенни Верц была преданной и старательной медсестрой в кабинете некоего доктора Стюарта Шермана, который вел общую медицинскую практику, но имел и особые интересы, нередко склонявшие его к пренебрежению основной работой.
В начале июня, три месяца назад, доктор Шерман пришел в кабинет субботним вечером. Пенни знала, что он спешит привести в порядок записки для завершения наброска статьи о применении искусственного сна в лечении зависимости от барбитуратов.
Доктор, вдовец лет пятидесяти пяти, имевший живущих в других штатах взрослых женатых детей, жил один в небольшой квартире. Некоторые исследования проводил там, остальные – в задней комнатке при своем небольшом кабинете. Тело обнаружили только после прихода на службу Пенни в обычное время, в десять утра, в понедельник.
Оно лежало на столе в процедурной, с закатанным на левой руке рукавом белой рубашки. Резиновый жгут, который, видимо, перетягивал левую руку над локтем, чтобы легче было попасть в вену, был распущен, но остался на месте, придавленный рукой. На столе стоял пустой пузырек и пустой шприц с иглой для инъекций. И в маленьком пузырьке с резиновой пробкой, и в шприце присутствовали следы морфина. Сейф с наркотическими препаратами был открыт. Ключ лежал у доктора в кармане. На шприце и на пузырьке обнаружили его фрагментарные отпечатки. За пустым пузырьком валялся кусочек хирургической ваты со следами крови, растворенными в спирте. Проведенное окружным медицинским экспертом вскрытие показало, что смерть, с достоверной медицинской определенностью, наступила от сильной передозировки морфина. По свидетельству Пенни, ничего больше из сейфа с наркотиками не пропало, равно как и из других запасов лекарств, используемых для лечения пациентов. Она не могла лишь сказать, исчезло ли что-нибудь из задней комнатки, где хранились препараты, специально заказанные доктором Шерманом для экспериментальной работы.
Входную дверь отперла Пенни, придя на работу.
К тому времени я уже развязал Рика Холтона. Он вел себя гораздо лучше, а проволочные путы причиняют боль.
– Одно время, – рассказывал он, – я был помощником генерального прокурора здесь, в округе Кортни. Вышло так, что генеральному прокурору достался целый судебный округ из пяти административных округов, поэтому он поставил в каждом помощника прокурора. Должность выборная. Я решил больше не баллотироваться. Государственный прокурор сейчас тот же самый, Бен Гаффнер. Я, как только услышал о предположительном самоубийстве Стью Шермана, в тот же день сказал Бену, что просто никогда этому не поверю. Ну, черт возьми, сделали аутопсию, шериф Тарк провел расследование, передал дело Гаффнеру, и Бен объявил: мол, ничто в мире не заставит его себя выставить полной задницей, пытаясь представить Большому жюри присяжных что-нибудь, кроме самоубийства, которое, по его мнению, и произошло.
– Доктор не мог покончить с собой! – вставила Пенни.
– и я так же думал, – подтвердил Рик. – Поэтому после закрытия дела решил потратить свободное время на расследование. Бен дал неофициальное благословение. Когда я впервые расспрашивал Пенни, выяснилось, что у нее точно такое же мнение.
Значит, вот каким образом начался их роман. Из услышанного во время притворной отключки я понял, что был он несладким. А сейчас они очень натянуто друг с другом держались, затаив приятное чувство обиды.
Считая натянутость их отношений помехой в общении со мной, я решил снять их с крючка и сказал Холтону, что, почуяв неладное по вкусу джина, хотел заставить ее хорошенько струхнуть и, возможно, внушить, как опасно порой выдавать себя за проститутку. А для этого стащил платье и лифчик.
– Она здорово сопротивлялась, – добавил я. Он несколько повеселел:
– Ясно. Значит, вы меня заставили разозлиться до чертиков, чтобы я отвлекся от вас. Неплохо, Макги.
– Будь мне известно о вашей принадлежности к адвокатуре и членстве во всех клубах города, я не стал бы на вас набрасываться. Только выхода не было, а калибр у вас очень опасный. Но почему вы пришли ко мне? Я уже говорил, что никогда даже не слышал про доктора.
И он изложил обобщенные результаты расследования, демонстрируя методичность и профессиональное знание правил дачи свидетельских показаний. С помощью Пенни он нашел двух человек, видевших, как в субботу из кабинета доктора Шермана поздно вечером выходил очень высокий мужчина. По словам одного, в одиннадцать тридцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83