Я проследовал за ней в спальню, уселся на низкой банкетке и смотрел, как она выбирает и надевает бельишко.
– Я здесь потому, что я безработный. Сегодня утром объявил, что увольняюсь. Она хмуро воззрилась на меня.
– Ты просто с ума сошел!
– У меня к этому были основания, только позволь сейчас не выкладывать их и не дискутировать на эту тему. Так или иначе, я там не останусь. Твой отец отказался выкупить мои акции, а мне нужны деньги. Лоррейн, мы давно уже не говорили с тобой достаточно серьезно, а мне сейчас вовсе не до шуток. Я прошу твоей помощи. Я хотел бы продать этот безобразный дом. Я бы постарался уговорить моих прежних работников, прежде всего Реда Олина, чтобы они вернулись ко мне. Хоть какой-нибудь капитал для начала – и я живо встану на ноги.
Она не отвечала. И по лицу ее нельзя было прочесть ничего. Надела лифчик, застегнула его. Потом взяла сигарету с ночного столика, закурила. Взглянула на меня.
– Да, теперь я убедилась: ты – чокнутый.
– Лоррейн, все, о чем я прошу тебя…
– ..это выбирать между тобой, Джерри, и моей семьей. Та же самая чепуха, из-за которой мы уже не раз спорили.
– Дело не только в этом.
– Именно в этом и ни в чем другом. И теперь я хочу тебе кое-что сказать. Ты пытаешься заставить меня принять решение. Ну хорошо, если уж ты так настаиваешь, я выбираю моих родных. И притом без колебаний. Более того, я не потребую от тебя регулярного содержания или как это еще называется. Хватит откупного. Дом, обе машины и, конечно, твоя часть акций – вот все, с чем тебе придется расстаться. Если ты хочешь биться головой об стенку, бейся, мое сокровище, бейся! Но я раздену тебя, ты у меня останешься голеньким, как тогда, когда папа тебя подобрал и назначил тебе содержание – большее, чем ты стоил или будешь стоить когда-либо.
– Что меня, Лорри, всегда привлекало в тебе, так это твое безграничное великодушие.
– Ага! А теперь выбор за тобой, мой драгоценный супруг.
Она подошла к шкафу, выбрала себе платье. Лучше всего было бы согласиться на ее условия, и я не знаю, что удержало меня от этого. Если бы я выдал в тот миг все, что вертелось у меня на кончике языка, мне не оставалось бы ничего другого, как тут же, немедля, упаковывать вещи и убираться. Но ведь дом еще мог послужить базой для операции, задуманной Винсом.
– Ты причиняешь мне боль, – только и сказал я.
– А ты мне что причиняешь? Удовольствие, что ли? – Она застегнула молнию на юбке и осмотрела себя в зеркале.
– Пожалуй, я должен еще раз подумать обо всем.
– Да уж. Это ты должен.
И я думал, когда она ушла вниз, долго сидел один и думал, думал. Что можно купить за миллион?
Спускаясь по лестнице, я услышал внизу смех. Смех, предназначавшийся не мне. Смех, в котором прямо-таки сквозил точный адрес: Винсу.
Завтрак уже был на столе, и Винс получил дополнительную чашку кофе. Она сказала:
– А вот идет безработный; упрямый и неумолимый. Он уже вам сказал? Нет? Он уволился сегодня утром. В припадке безумия сообщил моему папочке, что, видите ли, уходит.
Я заметил, как блеснули глаза Винса.
– Найти новое место не проблема, – сказал я. – Твой отец неисправимый псих. С меня довольно.
– Папа мой – золото, а не человек, – произнесла она с серьезностью.
Когда жена подняла глаза на меня, я спросил себя: почему же я раньше не заметил, что она точно так же смахивает на вытащенного из кастрюли карпа, как и ее батюшка, хотя эта фамильная черта и несколько смягчена.
Стоило некоторого труда увести Винса от Лоррейн. Под предлогом, что хочу показать дома, которые я построил, я увез друга и, проехав с ним до Форест-бульвара, припарковал машину возле одной из тех площадок, где устраиваются официальные пикники. Шел сильный дождь.
– Почему ты уволился? – спросил он.
– Не то, что ты думаешь. У меня другие планы, Винс.
– Так-так.
– Но в общем-то я не прочь выслушать некоторые подробности об этом полезном и безобидном предприятии в Тампе. Просто так, слышишь?
– О'кей. Просто так. Слышу. Слушай и ты. Для доставки денег Мелендес приспособил дипкурьера одной южноамериканской страны. Мелендес держит его в руках. Сам я его не видел ни разу, но у меня есть несколько фотографий, очень четких. Следующий тур назначен на седьмое-восьмое мая, он прибудет в консульство своей страны в Тампе. Он пользуется дипломатическим иммунитетом, так что на таможне его не проверяют. Так же, как обычно, в Тампе его встретят. Это будет консульский лимузин с шофером и одним пассажиром. Не исключено, что люди Киодоса с момента приземления самолета наблюдают за всеми. Машина всегда следует в город, в определенный отель. Прибывший курьер берет чемодан и поднимается с ним в свой номер. Потом возвращается, садится в ту же машину и доставляет в консульство документы. А в то время, пока он находится в консульстве, люди Киодоса забирают деньги из его номера в отеле. Как они это делают, я не знаю, да это и не важно.
– Прости.., по твоему плану все происходит днем?
– Да. Я бы никогда не стал рисковать, если бы деньги оказались уже в руках Киодоса. Этот грек слишком хитер и слишком бессовестен. Чемодан нужно взять до того, как он попадет в отель.
– Прекрасно, – сказал я. – Вооруженный налет среди бела дня; вокруг десятки машин, сотни прохожих…
– Джерри, мальчик мой, ты никак не соберешься с мыслями. Когда это я был настолько глуп? Все будет сделано чисто. Около шестнадцати часов ты прибываешь в Тампу и берешь номер в отеле «Терраса». Я уже там, мне известно, каким рейсом и когда он прилетает. И все остальное наготове. Что мне требуется – это черный приличный лимузин, взятый напрокат или купленный, безразлично – лишь бы не бросался в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51