– А где же еще? – откликнулся он и проследовал за мной на кухню, где сел на табурет, не сводя с меня глаз.
Винс Бискай и я в войну сошлись необычайно близко. Мы оба служили в спецбатальоне 402. Боевые действия в тылу у японцев требовали дозы безрассудства, едва ли допустимой при других обстоятельствах, и я думаю, мы оба для этого годились. Мы притерлись друг к другу, вместе побывали в одной крупной переделке и в двух помельче, причем кроме нас двоих там были только туземцы. Это была наша война. Война, временами выматывавшая нервы до предела. Решения капитан Бискай всегда брал на себя, и я ничего не имел против. Мы выясняли все, что требовалось, и передавали сведения куда надо. Мы разрушали все, что было в наших силах, и давали оружие всем, кто хотел и мог драться.
А теперь он сидел у меня на кухне. Мы чокнулись, выпили. Я поинтересовался, как долго он оставался тогда, после моего отъезда, в Калькутте.
– Две недели. Больше нельзя там было сидеть, если я хотел остаться здоровым.
– Но у тебя же был мой адрес. Ты даже открытки не прислал за тринадцать лет!
– Я не обещал писать тебе.
– А что ты делаешь здесь у нас, в Верноне? Он рассматривал бокал на свет.
– Навещаю старого друга.
– У тебя вид человека преуспевающего. Чем ты занимался все это время?
– Да так… Всяко бывало, Джерри.
– Ты женат?
– Пробовал. Не вышло.
Он отвечал отрывисто, неохотно, почти невежливо, а в то же время не переставал изучать меня. Я чувствовал, что он напряжен. В нем была несколько наигранная развязность, а я помнил, что так он вел себя в критические моменты самых опасных наших предприятий.
Лоррейн зашла на кухню с пустым бокалом в руке. На ней были коричневые кожаные брючки в обтяжку и белая блуза.
– С кем ты говоришь? – Тут она увидела Винса. О-о… Добрый день!
– Милая, это и есть тот знаменитый Винс Бискай, о котором я тебе столько рассказывал. Моя жена Лоррейн.
Я видел ее реакцию. Мне приходилось не раз наблюдать, как реагируют на него женщины. Я ощутил укол ревности, поймав в ее глазах почти забытый блеск, услышав особенный, затаенный смех в голосе. А потом – эта едва ощутимая перемена в ее осанке, чуть другой изгиб спины…
Они обменялись любезными фразами. Я сделал новую порцию напитка для Лоррейн. При этом я изображал из себя счастливого супруга, хотя и догадывался, что выглядит это искусственно. Счастливая пара источает некое особое тепло, имитировать это едва ли возможно. Зоркий взгляд различит фальшь тут же, и я не сомневался, что Винс с его почти женской интуицией почувствовал напряженность и разлад в наших отношениях.
Когда я сообщил Лоррейн, что Винс прибыл с чемоданом и некоторое время поживет у нас, она приняла новость с неожиданным энтузиазмом. Обычно она гостей дома не жаловала. Но на этот раз перед нами была гостеприимная, милая хозяйка; она даже сама повела Винса наверх, чтобы показать ему лучшую из двух гостевых комнат: ее-то и решено было ему предоставить.
Я вернулся в кухню и сказал Ирене, что за столом нас будет трое. Ирена была неприметная, увядшая женщина, столь религиозная, что можно было считать ее потерянной для всего земного. Не для всего, впрочем: она при всем этом умудрялась оставаться хорошей прислугой и кухаркой.
Я прошел в гостиную и услышал, как Винс и Лоррейн спускаются по лестнице. Лорри смеялась. То был смех для особых случаев, она его использовала, когда хотела обворожить кого-то. Но был там еще и гортанный призвук, в котором мне послышалась неприкрытая чувственность.
За столом Лоррейн была на редкость оживленной; она задавала тон в беседе. Однако надолго ее все-таки не хватило: жесты замедлились, глаза потеряли блеск, речь стала менее внятной, к тому же она то и дело теряла нить разговора. Около десяти, старательно пожелав нам спокойной ночи, она удалилась неверными шагами. Коньяк, который решено было выпить в спальне «на сон грядущий», она несла перед собой с осторожностью, боясь расплескать.
– А теперь, – сказал я Винсу, – выкладывай, что там у тебя на сердце.
– Кое-что есть, – отозвался он. – А что, заметно?
– В общем-то, да.

Глава 2

Я смешал каждому из нас по коктейлю, и мы устроились в углу просторной кухни поудобнее. Ирена уже прибралась и ушла. Кухонная дверь наружу была открыта, и первые в этом году насекомые ударялись о сетку.
Он смотрел на меня с понимающей, слегка ироничной улыбкой.
– Мой старый Джеймсон. Подался, значит, в предприниматели. Слушай, может, у тебя дела и так хороши… Слишком хороши для.., ну, для того, что я хочу предложить.
– Предлагай. Попытка не пытка.
– Тогда первое: я здесь нелегально. Американского гражданства у меня давно уже нет. Но у меня есть фальшивый паспорт, прекрасно сделанный. Мой шеф уверен, что я сейчас на охоте в Бразилии. Если бы он вдруг узнал, что я нахожусь здесь, в Штатах, это бы его весьма неприятно поразило. Может быть, он бы даже кое о чем догадался. Есть одна штука, о которой я размышляю уже несколько месяцев. Двое толковых мужиков могли бы с этим справиться. И я не мог не вспомнить о тебе, Джерри.
– Ты ведешь себя довольно таинственно. Он усмехнулся – и заговорил откровенней. Итак, он принял гражданство некоего государства. Назовем его условно Валенсией. Это латиноамериканская страна, режим правления – диктатура.
– Все, что я затевал после войны, как-то не клеилось, понимаешь, Джерри? Но я не отступался. Добыл пилотское удостоверение. И решился однажды все, что в наследство мне оставил отец, вложить в покупку самолета, а там летать сколько влезет над Южной и Центральной Америкой. Больше года я жил припеваючи, потом – это когда я уже добрался до Валенсии – деньги понемногу стали таять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51