ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
.. Теперь ты знаешь, почему я так люблю хлорофитумы, и за это тоже прости.
Какой тупик, какой тупик!..
Хаотическая, неосознаваемая злость вдруг овладела мною. Если б под рукой оказалось бы что-нибудь тяжелое - гиря гимнастическая пуда на два, например, - с каким бы наслаждением... Стоп. Стоп-стоп-сто-о-оп... Я упал навзничь на убранную под линеечку роскошную и мягко-упругую постель. Тончайший аромат анемонов... От приятно скользких шелков постельного покрывала исходил тоже аромат - кажется, лаванды. Ничего внушающего опасение - только нега, тишина; шум ветра едва доносился снаружи; все располагало к беспечному отдохновению.
Но о беспечном отдохновении и речи не могло быть.
Я сделался насторожен и напряжен, как струна. Меня объяла звонкая атмосфера опасности . Опасность - из букета анемонов, из задернутых плотно гардин, из толстых тайских ковров, устилавших пол... Кто-то готовил комнату к моему приезду, толстушка Маргрет - что это за Маргрет? Кто она? К неприятному имени "Маргрет" примешивался неприятный образ Дохляка с мрачным взглядом... Толстуха Маргрет. Даже в имени ее что-то таилось зловещее... Призрак ее еще мелькал в комнате: в темно-розовом платье с розовым передником, быстрорукая, вот она подвигает стул к стене, вот поправляет подушку на диване, букет в вазе... Я проследил взглядом за призрачным промельком; анемоны еще покачивались после ее прикосновения; рука призрака и на тумбочке шелохнула что-то, поправила: мне показалось, что "Nokia" моя передвинулась как-то иначе... Я вскочил с постели, уставившись на разложенные по тумбочке мои вещи; они смотрели на меня ожидающе, как живые, и от них тоже исходила опасность. Сдавленным от бешенства голосом я просипел матерное проклятие и зачем-то схватил мобильник, стиснул в руке - и в этот момент раздался стук в дверь.
И как нарочно, именно в отзыв на этот стук, отчаянно затиликала в ладони "Nokia", словно я ей больно сделал, и с перепугу я никак не мог трясущейся рукой открыть крышечку аппарата, дабы нажать зеленую кнопку ответа. Бело-розовый призрак Толстухи Маргрет метнулся куда-то за спину мне... Судорожно отковыривая крышечку, я оторопью бросился к стене и припал к ней спиной - вряд ли отдавая отчет себе, что делаю... Стук повторился громкий, требовательный; "Nokia" тиликала неумолчно.
– Сome in! - проорал я сорванно, и Веселая Дженнет, улыбающаяся, ясноликая, сияющая красотой и свежестью, в карминном элегантном хитоне с греческим орнаментом по подолу и ранту распаха, вплыла на порог аппартамента...
Вместе с нею воцарилось радостно-величавое спокойствие, моментально испарилось проклятое наваждение страха. В сию же секунду удалось отколупнуть крышечку. Кивнув Дженнет, я деловито (как ни в чем не бывало) нажал зеленую кнопку.
– Артем Николаич? Ну, слава Богу, дозвонилась!.. Артем Николаич, это Света Давыдэнко... Ну, Соушек Света! Помнишь такую?
– Конечно...
– Ты письмо наше получил?
– Получил...
– Артем, мне Шура-в-кубе телефон твой дал; ведь оргкомитет - это он да я, да мы с ним; он мне приказывает, я подчиняюсь; я на кафедру позвонила тебе, а мне сказали, что ты в загранкомандировке, и дали номер твоего сотового, так что ты не сердись...
Присутствие в одной точке пространства Дженнет Джонс, внучки лорда Джосайи Литтлвуда, и Светы Соушек было мучительным - некой невыносимо изощренной пыткой: смешение времен, сопряжение психических энергий, вторжение иного мира... Издевательство какое-то.
– Ничего, что я тебе в заграницу звоню, Артем?
– Да ничего, что ж...
– Ты хотел сказать, что очень рад меня слышать, да, Тимон?
– Именно так...
– Угу, понятно. Ну так я тебе тоже очень рада... Итак, что ты решил? Приедешь в июне в Азовск, нет?
– Света!.. Света, милая, какой у тебя телефон, а? У меня совещание, я сейчас не могу говорить!
– Записывай, милый! - Света скороговоркой назвала номер, и я нажал кнопку отбоя.
_______________
– Фон Вендлов,- сказала Дженнет, - философ средненький и незнаменитый, ничего не придумавший, заметил как-то, что люди живут в параллелепипедах, и от этого их горести. Дед наткнулся на это место в его книге и завопил, что фон Вендлов даже не подозревал, насколько он прав! Жизнь в параллелепипедах примитивизирует психику и тем превращает душу в легкую добычу дьявольских лукавств и простоты; параллелепипезация современной массовой архитектуры это чудовищное опрощение самих основ психической жизни, следствие капитуляции перед дьяволом. И дед построил дом, где нет параллелепипедов. Для него это было очень серьезно. Он часто жаловался, что опоздал... Возможно, вы знаете, что он считал это научной проблемой, и над этой проблемой работал как ученый-математик. Говорил, что он давно разработал теорию организации жизненного пространства, но ему мешала непонятная робость внедрить ее в жизнь: его никто не понимал. И я тоже; я недоумевала и сейчас недоумеваю, считаю перехлестом увлеченного: как можно организацией пространства усмирить дьявола? Наивно же... На мое непонимание он горько сетовал... Он устроил себе какую-то лабораторию в своем бунгало в лесу; это в сотне миль отсюда... Я там ни разу не была: он меня туда не пускал... Да... Он ведь меня вырастил. Моя мать умерла, когда родила меня; отец женился второй раз, родился Микки... Отец погиб: заразился какой-то гадостью в экваториальной Гвинее; он был ученым-эпидемиологом. Даже урну с его прахом не разрешили сюда перевезти, похоронили его там... Дед записал дом на меня и вообще все оставил мне...
Мы обедали в самой верхней части дома, в так называемой верхней столовой, где стеклянная сферическая стена одной из комнат в его куполе суживалась кверху и сходила на нет где-то над потолком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Какой тупик, какой тупик!..
Хаотическая, неосознаваемая злость вдруг овладела мною. Если б под рукой оказалось бы что-нибудь тяжелое - гиря гимнастическая пуда на два, например, - с каким бы наслаждением... Стоп. Стоп-стоп-сто-о-оп... Я упал навзничь на убранную под линеечку роскошную и мягко-упругую постель. Тончайший аромат анемонов... От приятно скользких шелков постельного покрывала исходил тоже аромат - кажется, лаванды. Ничего внушающего опасение - только нега, тишина; шум ветра едва доносился снаружи; все располагало к беспечному отдохновению.
Но о беспечном отдохновении и речи не могло быть.
Я сделался насторожен и напряжен, как струна. Меня объяла звонкая атмосфера опасности . Опасность - из букета анемонов, из задернутых плотно гардин, из толстых тайских ковров, устилавших пол... Кто-то готовил комнату к моему приезду, толстушка Маргрет - что это за Маргрет? Кто она? К неприятному имени "Маргрет" примешивался неприятный образ Дохляка с мрачным взглядом... Толстуха Маргрет. Даже в имени ее что-то таилось зловещее... Призрак ее еще мелькал в комнате: в темно-розовом платье с розовым передником, быстрорукая, вот она подвигает стул к стене, вот поправляет подушку на диване, букет в вазе... Я проследил взглядом за призрачным промельком; анемоны еще покачивались после ее прикосновения; рука призрака и на тумбочке шелохнула что-то, поправила: мне показалось, что "Nokia" моя передвинулась как-то иначе... Я вскочил с постели, уставившись на разложенные по тумбочке мои вещи; они смотрели на меня ожидающе, как живые, и от них тоже исходила опасность. Сдавленным от бешенства голосом я просипел матерное проклятие и зачем-то схватил мобильник, стиснул в руке - и в этот момент раздался стук в дверь.
И как нарочно, именно в отзыв на этот стук, отчаянно затиликала в ладони "Nokia", словно я ей больно сделал, и с перепугу я никак не мог трясущейся рукой открыть крышечку аппарата, дабы нажать зеленую кнопку ответа. Бело-розовый призрак Толстухи Маргрет метнулся куда-то за спину мне... Судорожно отковыривая крышечку, я оторопью бросился к стене и припал к ней спиной - вряд ли отдавая отчет себе, что делаю... Стук повторился громкий, требовательный; "Nokia" тиликала неумолчно.
– Сome in! - проорал я сорванно, и Веселая Дженнет, улыбающаяся, ясноликая, сияющая красотой и свежестью, в карминном элегантном хитоне с греческим орнаментом по подолу и ранту распаха, вплыла на порог аппартамента...
Вместе с нею воцарилось радостно-величавое спокойствие, моментально испарилось проклятое наваждение страха. В сию же секунду удалось отколупнуть крышечку. Кивнув Дженнет, я деловито (как ни в чем не бывало) нажал зеленую кнопку.
– Артем Николаич? Ну, слава Богу, дозвонилась!.. Артем Николаич, это Света Давыдэнко... Ну, Соушек Света! Помнишь такую?
– Конечно...
– Ты письмо наше получил?
– Получил...
– Артем, мне Шура-в-кубе телефон твой дал; ведь оргкомитет - это он да я, да мы с ним; он мне приказывает, я подчиняюсь; я на кафедру позвонила тебе, а мне сказали, что ты в загранкомандировке, и дали номер твоего сотового, так что ты не сердись...
Присутствие в одной точке пространства Дженнет Джонс, внучки лорда Джосайи Литтлвуда, и Светы Соушек было мучительным - некой невыносимо изощренной пыткой: смешение времен, сопряжение психических энергий, вторжение иного мира... Издевательство какое-то.
– Ничего, что я тебе в заграницу звоню, Артем?
– Да ничего, что ж...
– Ты хотел сказать, что очень рад меня слышать, да, Тимон?
– Именно так...
– Угу, понятно. Ну так я тебе тоже очень рада... Итак, что ты решил? Приедешь в июне в Азовск, нет?
– Света!.. Света, милая, какой у тебя телефон, а? У меня совещание, я сейчас не могу говорить!
– Записывай, милый! - Света скороговоркой назвала номер, и я нажал кнопку отбоя.
_______________
– Фон Вендлов,- сказала Дженнет, - философ средненький и незнаменитый, ничего не придумавший, заметил как-то, что люди живут в параллелепипедах, и от этого их горести. Дед наткнулся на это место в его книге и завопил, что фон Вендлов даже не подозревал, насколько он прав! Жизнь в параллелепипедах примитивизирует психику и тем превращает душу в легкую добычу дьявольских лукавств и простоты; параллелепипезация современной массовой архитектуры это чудовищное опрощение самих основ психической жизни, следствие капитуляции перед дьяволом. И дед построил дом, где нет параллелепипедов. Для него это было очень серьезно. Он часто жаловался, что опоздал... Возможно, вы знаете, что он считал это научной проблемой, и над этой проблемой работал как ученый-математик. Говорил, что он давно разработал теорию организации жизненного пространства, но ему мешала непонятная робость внедрить ее в жизнь: его никто не понимал. И я тоже; я недоумевала и сейчас недоумеваю, считаю перехлестом увлеченного: как можно организацией пространства усмирить дьявола? Наивно же... На мое непонимание он горько сетовал... Он устроил себе какую-то лабораторию в своем бунгало в лесу; это в сотне миль отсюда... Я там ни разу не была: он меня туда не пускал... Да... Он ведь меня вырастил. Моя мать умерла, когда родила меня; отец женился второй раз, родился Микки... Отец погиб: заразился какой-то гадостью в экваториальной Гвинее; он был ученым-эпидемиологом. Даже урну с его прахом не разрешили сюда перевезти, похоронили его там... Дед записал дом на меня и вообще все оставил мне...
Мы обедали в самой верхней части дома, в так называемой верхней столовой, где стеклянная сферическая стена одной из комнат в его куполе суживалась кверху и сходила на нет где-то над потолком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37