..
Хор подхватывает эту печальную песню молодого сердца, предчувствующего беду:
Только б
допеть!
Только б
успеть!
Только б
испить
чашу
до дна!...
Но верх взяло мужество. Родине нужна сила, а не сла­бость солдата. И он, подняв голову, спокойно и ясно го­ворит, словно давая клятву:
Дай мне
ясной жизни,
судьба!
Дай мне
гордой смерти,
судьба!
Оркестр своим чуть слышным пением как будто об­волакивает тишину ночи...
И вот бой. «Поступь дивизий» - назвали поэт и ком­позитор четвертый эпизод «Реквиема».
Уже издали слышится в оркестре грозное дыхание войны. Ярко вспыхивает марш:
Плескалось
багровое знамя,
горели
багровые звезды,
слепая пурга накрывала
багровый от крови закат.
И слышалась
поступь
дивизий,
великая
поступь
дивизий,
железная
поступь
дивизий,
точная поступь солдат!
Хор чередуется с оркестром. И все время звучит мощ­ный наступательный марш.
Но что это? В оркестре явственно послышались тяже­лые удары колоколов. Набат. Так провожали на Руси войско бить чужеземца, гнать его со священной земли отцов и дедов. Защита Отечества для народа всегда была святым делом. Об этом снова напомнил нам композитор.
...Ушла дивизия в бой.
Навстречу раскатам
ревущего грома
мы в бой поднимались
светло и сурово.
На наших знаменах
начертано
слово:
Победа!
Победа!
Солдат погиб. Много лет прошло с тех пор. И иная картина предстает перед нами.
...Размеренно падают в тишину зала короткие звеня­щие капли. Кажется бесконечной эта капель. Словно горестное оцепенение человека при виде памятника Неиз­вестному солдату, вопрос, остающийся без ответа: «Кто-ты-сол-дат-кто-ты-сол-дат? »
На фоне капели тихо и проникновенно поет хор:
Черный камень,
черный камень,
что ж молчишь ты,
черный камень?
Разве ты
хотел такого?
Разве ты
мечтал когда-то
стать надгробьем
для могилы
Неизвестного
солдата?
...Погибли солдаты. Но остались на земле памятники им. Почти в каждом городе, поселке, через которые про­шла война, остались незаживающие раны человеческой памяти - памятники павшим героям, отдавшим жизнь за освобождение этого города, этой земли - частицы Ро­дины.
...Тихо и печально вступили скрипки. На их фоне за­пела солистка. И только лишь произнесла она свои пер­вые слова, как свершилось чудо. На сцене не было боль­ше певицы, была русская женщина-мать наедине со своим неутешным горем:
Ой, зачем ты,
солнце красное,
все уходишь! -
не прощаешься?
Ой, зачем
с войны безрадостной,
сын,
не возвращаешься?
Хор тихо и мужественно говорит ей всю правду:
Вечная слава героям..
Мать не верит, никогда не поверит, что сын не вер­нется;
Возвратись,
моя надежда,
Зернышко мое,
зорюшка моя,
горюшко мое, -
где же ты?
А жизнь идет вперед. И живые должны приблизить то прекрасное будущее, за которое погибли их отцы, това­рищи, братья.
В нашем грядущем
не будет
войны,
не будет
страха.
В нашем грядущем
не будет
страданий,
не будет
нищеты.
Небо над нами
будет ясным,
огромным
и ясным.
В нашем грядущем
дети
отучатся плакать
и будут
смеяться,
звонко,
звонко смеяться.
Мысли, выраженные в «Реквиеме» Кабалевского и Рождественского, оказались близки и понятны всем. Не случайно это произведение прозвучало на сценах ряда за­рубежных стран: Болгарии, Венгрии, ГДР, Югославии, США.
В 1966 году в небольшом американском городе Рочестере, славящемся музыкальными традициями, дири­жер Хендл разучил и исполнил «Реквием» с большим коллективом музыкантов.
Дмитрий Борисович получил приглашение приехать на премьеру, но не смог: в эти дни в Куйбышеве должен был состояться очередной конкурс юных пианистов По­волжья, к которому Дмитрий Борисович имеет самое пря­мое отношение - конкурс носит его имя, и он - бес­сменный председатель жюри.
Премьера «Реквиема» в Рочестере прошла очень успешно. Кабалевский получил программу концерта и от­клики американской печати. В одной газетной статье, например, говорилось: «Когда наступит на земле мир, мы должны будем благодарить за это и автора «Реквиема», внесшего своим произведением заметный вклад в это дело».
Да, главное в «Реквиеме» - вера в грядущее, вера в светлое будущее человечества, за которое отдали жизнь лучшие люди земли.
Да,
...в нашем грядущем
дети
отучатся плакать
и будут смеяться...
И будут петь, как поют сейчас, в «Реквиеме», совер­шенно неожиданно появившись перед слушателями.
...Композитор взмахивает палочкой - и в зале словно рассеивается сумрак и брызжет лучами солнце - пылают красные галстуки, летит под своды звонкая песня:
Это песня
о солнечном свете,
Это песня
о солнце в груди.
Это песня о юной планете,
у которой
все впереди!
Преобразилось лицо дирижера.
Протянув к детям руки, давая им вступление, он улыбнулся. И может быть, от этого песня зазвучала еще ярче, жизнерадостней.
Произошло действительно необыкновенное: компози­тор возвел светлую вершину в традиционно траурном по своему содержанию произведении. Дети - символ вечно обновляющейся жизни. И жизнь людей, погибших в вой­не с фашизмом, отдана не зря, отдана во имя свободы, во имя будущего, чтобы жило это юное и счастливое по­коление. Дети дают клятву верности Родине:
Именем солнца,
именем Родины
клятву даем.
Именем жизни
клянемся,
клянемся павшим героям:
то, что отцы не допели, -
мы допоем!
То, что отцы не построили, -
мы
построим!..
После песни пионеров в зале воцаряется глубокая тишина, словно наступает напряженная минута молча­ния. И зазвучавшая музыка не нарушает этой «человече­ской» тишины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49