Бричка свернула в боковые улички, грязные и смрадные, съехала с мостовой на шоссе, обсаженное огромными деревьями, и среди плохоньких домишек предместья остановилась у ворот более представительного строения, напоминавшего просторный, приземистый господский дом в деревне. Шляхтич вылез из брички и бросил Радеку:
– Слезай, молодой человек, и иди за мной.
Мальчик соскочил с козел и машинально последовал за шляхтичем, не отступая от него ни на шаг. Тот поднялся по ступенькам из каменных плит в покосившиеся, неопрятные сенцы и, открыв дверь налево, сам отправился дальше, а Ендреку жестом приказал обождать. В кухне топтались две служанки, толстая кухарка в платке, придававшем ее голове сходство с аистиным гнездом, и молодая простоволосая девушка. Обе украдкой поглядывали на пришельца, который неподвижно стоял возле большой печи. Наступал вечер, и золотое сияние зари сочилось в кухню сквозь грязные, мутные оконные стекла. Радек невольно устремил глаза к окну и, почти не сознавая, что с ним происходит, потерявшись в стремительном потоке подхвативших его событий, спрашивал себя мысленно – он ли это? Он был весь в пыли, измучен дорогой, его томила жажда. Неподалеку стояла бочка с водой, а на краю ее жестяная кружка, но он боялся шевельнуться. За соседней дверью был слышен громкий разговор, бесцеремонный мужской смех и женские восклицания. Молоденькая горничная принялась ставить самовар, кухарка приготовляла мясо на котлеты, как вдруг дверь распахнулась и шляхтич, привезший Радека, позвал:
– Ну, философ, как там тебя кличут… иди!
Со своим ранцем за спиной Радек, словно автомат, двинулся вперед, перешагнул через высокий порог и очутился в комнате, освещенной висячей лампой. Середину ее занимал большой стол, накрытый протертой кое-где клеенкой. За ним, между двумя окнами, помещался широкий диван, рядом почти на середину комнаты выступал большой черный шкаф. На диване сидела дама, видимо очень маленького роста, так как ее голова, украшенная величественной короной своих и чужих кос, едва виднелась из-за края стола. Возле дамы стоял мальчик, с виду лет двенадцати, с маленькими глазками, с продолговатым, как-то неприятно улыбающимся лицом. Мальчик непрерывно покачивался из стороны в сторону, как это делают арабские лошади, которых долго везли морем. Из-за спины мальчика и сидящей дамы выглядывала девочка, очень похожая на них обоих, но с более живыми глазами. Возле стола, в кругу света от лампы стоял среднего роста господин, лысый, воинственной наружности, с закрученными вверх усами и мощным орлиным носом. Пока Ендрек, войдя, кланялся, его покровитель громко сказал:
– Это и есть наш пятиклассник. Вот он перед вами собственной персоной.
– Ага, – сказал господин с закрученными усами, – ага!.. Значит, ты, мой милый, поступаешь в гимназию, в пятый класс?
– Точно так… – выдавил из себя Ендрек.
– Очень хорошо с твоей стороны, что ты так стремишься к просвещению, очень похвально… Есть у тебя здесь знакомые или родственники?
– Никого нет, ваша милость.
– А уверен ли ты, по крайней мере, что в пятом классе найдется для тебя вакансия?
– У меня аттестат.
– Гм… Я ищу недорогого репетитора для сына. Если ты поступишь в гимназию, то, как знать… может, ты найдешь у меня квартиру, освещение, отопление, стол, стирку и все необходимое.
По спине Радека пробежала холодная дрожь, а в душе его словно задрожал и угас чей-то возглас: «О боже, боже!..»
– Владзя перешел в первый класс… – сказала дама высокомерным и меланхолическим тоном.
– Он способный мальчик, в полном смысле этого слова, но с латынью ему не справиться.
– Да, с латынью ему не справиться… – с глубоким убеждением повторил Ендрек.
– Так что согласны, молодой человек? – спросил вдруг приезжий шляхтич, кладя свою могучую лапищу на ранец Радека.
– Согласен, вельможный пан, согласен, а то как же…
– Не представишь ли ты его мне, Альфонс? – процедила сквозь зубы дама, обращаясь к покровителю Ендрека.
– Да, правда. Я и не знаю, как тебя…
– Меня зовут Анджей Радек.
Мальчик и девочка многозначительно перемигнулись и толкнули друг друга локтями.
– А моя фамилия Плоневич, – сказал отец маленького школьника…
Приезжий не сообщил Радеку своей фамилии. Пока продолжался разговор, он, потирая руки, быстро бегал взад и вперед по комнате и время от времени издавал короткие неопределенные возгласы.
– Вот, ей-богу, история… Испанско-арабское приключение, честное слово!
– Пока, во всяком случае, вы можете переночевать у меня… – сказал господин Плоневич. – Марыська, прибери-ка чистенько контору и положи сенник с постелью на кушетке, – бросил он, обернувшись лицом к кухне.
Ендрек стоял у дверей ошеломленный до такой степени, что почти не видел находившихся в комнате людей. Несколько раз мимо него промелькнула горничная с тарелками, ходил туда-сюда сам хозяин, прыгала какая-то маленькая собачка. Лица присутствовавших он видел как сквозь туман или легкие струйки воздуха. Когда стол был накрыт к ужину и внесли блюдо, господин Плоневич немного резким тоном предложил Радеку сесть в конце стола. Мальчик незаметно отстегнул ранец, положил его на пол и сел. Ему досталась котлетка, маленькая, но изумительно вкусная после столь долгого путешествия. Поужинав, хозяева с родственником и детьми перешли в соседнюю гостиную, а Ендрек, предшествуемый молоденькой горничной, отправился в свое помещение. Из кухни грязная и жестоко перекошенная дверь вела в узкую комнату с одним оконцем. Стена напротив двери была сколочена из выбеленных досок, между которыми виднелись широкие щели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76